— Чел, ОТЪЕБИСЬ!
Голос Дианы останавливает от новых попыток. Она опирается локтями на велосипедный руль, закуривает. Сизый дым окутывает нас, щиплет глаза, так что я слезаю с рамы и отхожу к кромке воды.
Морю не спится. Прибой ревёт, задыхается и, словно одичалый, долбит грудью в волноотбойную стену. Ветер гнёт сосны вдоль набережной, в воздухе колышется водяная взвесь.
— Извините! — кричит Диана прохожему над нами. Он идёт по причалу в костюме рекламной коровы. — Извините! Вы знаете здание… стройку с названием «Трубы»?!
Корова останавливается и смотрит по сторонам, пока не догадывается, что мы внизу.
— Там, где пустынь эта?.. — добавляет Диана. Порыв морозного ветра поднимает и опускает её чёлку чёрным каскадом, и почти заглушает ответный ор мужчины:
— Девочка, тебе на рановато курить?!
— Мне девятнадцать! А чувствую я себя на девяносто! А вы в костюме парнокопытного жвачного млекопитающего!
Корова тупит с десяток секунд, затем опирается передними ногами на ограду причалу.
— Да что-то не знаю! У заводов бывают трубы! У теплоэлектростанций!
— А ещё?!
— Больше ничего в голову не идёт!
— Толку от вас — ноль!
Диана сердито затягивается. Смотрит на меня. Выдыхает.
— Сейчас ты предложишь, — я отмахиваюсь от сигаретных клубов, — обойти все заводы?
— Зачем все? Закрытые… да, закрытые, не на работающем же она. И каким-то боком со святошами…
— Ну, лады, с закрытием понятно. Но как мы узнаем насчёт пустыни, не спросив никого из пустыни?
Диана большим пальцем чешет щёку — пальцем руки, в которой тлеет сигарета. Ветер подхватывает пепел, сыпет на грязный шарф, на чёрную футболку с кроваво-красным осьминогом, на камуфляжные штаны.
— Зайдём к ним на пару минут. — Я ёжусь от холода. — Ты постоишь в сторонке.
— Дай мобилу?