Актриса

— Не знаю, — развел руками Михаил Степанович. — Слишком мало информации. Варианты, конечно, есть. Но, скорее, в качестве версий. Может быть, они хотят сорвать контракт. А может быть, заинтересована третья сторона. Конкуренты.

— Но тоже не факт. И еще есть с десяток вариантов. Короче, именно это я и хочу выяснить. И, по возможности, сорвать их затею. И не потому, что патриот. Возможно, для страны эта операция и не несет особого вреда. Нам, по определению, мало, кто может навредить больше, чем мы сами. Причина во мне. Не ту ширму выбрали ребята. Ошиблись.

— Хватит того, что меня один раз использовали. За то самой большой, что в жизни есть, мерой заплатить пришлось. — Произнес это Михаил Степанович без эмоций. Как давно и твердо решенное. Но от этого спокойствия слова звучали куда весомей и тверже.

— Но не стоит о грустном, — поднялся Михаил Степанович из-за стола. — Одевайся, поедем тратить деньги.

Роскошная, сияющая бриллиантовым блеском шуба стоила, как самолет, но смотрелась шикарно. Оля покрутилась перед зеркалом. Что ни говори, а черное платье и белоснежная шевелюра, над которой добрый час колдовали в лучшем салоне, смотрелись убийственно.

— Как бы нам, Оля, не переборщить. — Пробормотал Михаил Степанович глядя на спутницу. — Дуэлей еще не хватает. А судя по тому, что даже я, старый пень, глаз отвести не могу, до этого недалеко.

Оля повернула точеный профиль, сверкнув капельками бриллиантов в крохотных сережках, задумчиво посмотрела на мелькающие за окном машины огни вечернего проспекта.

— Странно видеть себя красивой, живой. Я ведь, по всем раскладам, должна была умереть.

— Прекрати немедленно. А то развернусь и поеду обратно, — дед слегка пристукнул по педали тормоза, сбивая минорное настроение пассажирки. — Мы обязаны быть сильными. А с таким настроем хорошо капитуляцию подписывать.

— Отставить, я сказал, — голос стал размеренно монотонным: — Ты самая сильная, самая привлекательная. Никто не смеет тебя обидеть, и все в твоих силах.

Небольшой сеанс внушения подействовал. Оля затихла и даже придремала. Однако, едва автомобиль въехал на парковку перед ярко освещенным, реставрированным в стиле восемнадцатого века особняком, вскинула голову:

— Мы победим, — задорно тряхнула белоснежной шевелюрой. — И всех покорим, и очаруем, — она улыбнулась. Блеснули в полутьме салона похожие на сапфиры, глаза. — Ведите, магистр. Да пребудет с нами сила, — она звонко рассмеялась и, не дожидаясь, когда встречающий гостей портье отворит дверцу, выскользнула наружу. Запахнув длинные полы переливающегося палантина, оглядела похожее на дворец здание, десятки представительских авто, и двинулась по ступеням мраморной, освещенной спрятанными за парапетом прожекторами, лестницы.

Строгий костюм похожего на заботливого опекуна Михаила Степановича подчеркивал красоту и молодость его спутницы куда лучше света прожекторов. Они вошли в заполненный гостями холл. Наперебой засверкали вспышки многочисленных репортерских фотокамер.

Однако, если у женской половины присутствующих ее появление вызвало легкую панику, то у мужской части светской тусовки — восхищение.

Первым пришел в себя губернатор. Он облизал внучку старого паяца алчным взглядом и, нацепив на одутловатое лицо маску радушного хозяина, разлился в комплиментах прекрасной спутнице делового партнера.

Замешательство, вызванное появлением виновника торжества, улеглось, и допущенные к сановной кормушке вернулись к светскому общению.

Губернатор поздравил Михаила Степановича с подписанием документов и незаметно перевел беседу в практическое русло.

— Позвольте представить моих друзей, — с многозначительной интонацией произнес он. — Это новый владелец завода, господин Степанов, — кивнул в сторону Михаила Степановича, визави, — а это Альберт Вениаминович Караев. Мой хороший товарищ. Он крайне интересовался вашим приобретением. Возможно, вам будет интересно пообщаться, — «Губер» ловко подхватил под руку Олю и повел ее знакомиться с супругой.

Михаил Степанович пожал протянутую незнакомцем ладонь. — Весьма… — пророкотал названый Альбертом и в свою очередь поманил пальцем кого-то из толпы.

Выскользнувший на зов, сунул деду плотную ладонь.