— Братья и сёстры, накануне забота о будущей пастве завела меня в соседний сектор, где присутствие духовного лица потребовалось в фильтрационном лагере для не-сотрудников. Скажу вам, если не знаете, наша корпорация в великом своем человеколюбии по-прежнему принимает из-за Периметра отчаявшихся людей, нуждающихся в защите и помощи.
На стене за ним сразу же возник видеоряд: изможденные люди в обносках на фоне драматических руин.
— И вот буквально вчера я знакомился с этими несчастными беженцами. Тридцать человек, братья и сёстры! Тридцать измученных душ, спасённых и, наконец-то, получивших надежду на счастье цивилизованной жизни! Братья и сёстры, то были мужчины, женщины и дети. Несчастные, которые, чтобы выжить, с малых лет занимались самыми отвратительными преступлениями и проституцией. Их избивали и унижали, их истязали ради забавы, а они не могли добыть себе денег, не могли наесться досыта, у них никогда не было крыши над головой, потому что жили они в развалинах старых домов, а питались крысами и пили лишь нечистую дождевую воду…
Видео с изможденными грязными людьми сменилось изображением девочки лет десяти, одетой в одну лишь изодранную футболку. Девочка сидела на тощем грязном матрасе, брошенном прямо на пыльные бетонные обломки. Затем возник другой снимок: длинная очередь истощенных мужчин, тянущаяся к темному прямоугольному проёму в стене.
— На их глазах убивали и мучали, они занимались воровством и грабежом, а тела их обезображены шрамами и язвами, завшивлены и грязны.
В подтверждение этих слов на стене возникло короткое видео: разрушенный город, низкое серое небо, лужи и люди, сидящие на обломках и жадно поглощающие какую-то отвратительную пищу из мятой пластиковой посуды.
— И вот, когда я увидел их, сердце моё преисполнилось радости.
Свет погас, равно как и все изображения, только логотип «Виндзора» снова ярко переливался во тьме.
— Почему, спросите вы? Почему вид человеческого падения и страдания пробудил во мне счастье? А потому, что отныне тридцать этих несчастных, познают настоящую жизнь. У них будет работа и крыша над головой, еда, вода, помощь медиков — всё то, о чём они даже мечтать не смели, живя за Периметром. Их глаза светились восторгом и искренней радостью. Но тут моё сердце опечалилось.
Логотип потускнел.
— Мне стало горько и обидно, братья и сёстры, а на глаза навернулись слёзы, — продолжил Преподобный с искренним страданием в голосе. — Почему, снова спросите вы? Почему обещание счастья вдруг повергло меня в уныние? А потому, что всё реже я вижу подобную благодарность в глазах
Логотип почти померк, и даже Преподобного было уже не различить во мраке.
— Беспросветный мрак, — с мрачной торжественностью провозгласил проповедник, — это невозможность жить в тепле и чистоте, невозможность купить себе тёплую одежду, невозможность помыться, даже невозможность поспать! Нам не грозит бандитская пуля, к нам в дом не прокрадётся более сильный и не отнимет у нас ни еду, ни кров.
За спиной Преподобного на стене возник строй СБшников в полной боевой экипировке — крепкие мужчины, героически стоящие плечом к плечу.
— Все мы знаем — наши права незыблемы, — продолжил Мэддок, — ведь в Корпоративных правилах сказано, что каждый сотрудник «Виндзора» имеет право на жилье, медицинское обслуживание, а главное — работу. Работу, братья и сёстры! Нам не грозит бездельность и праздность, не грозит безденежье. Это ли не великое благо?
Изображение солдат померкло, словно отдалилось, а на переднем плане возникли полки магазина, полные еды и напитков.
— Корпоративный Дух защищает и объединяет нас, он в великой своей милости не оставляет нас ни днем, ни ночью! — глубоким голосом, набирающим силу, возвестил Преподобный.
За его спиной снова ярко и величественно вспыхнул логотип «Виндзора».
— Пока мы неблагодарно ропщем на свою участь, отцы-основатели компании, ведомые Корпоративным Духом, заботятся о нас, об образовании для наших детей, об их будущем.
Логотип торжественно воспарил вверх голограммы — в начинающее голубеть небо, тогда как внизу возник групповой снимок топ-менеджмента — полного состава совета директоров.