– Она постарела.
– Все люди стареют.
– Ей было лет двадцать пять, не больше!
– Судя по всему, последний раз ты её видел тридцать пять лет назад. Кстати, как это возможно?
– Ей было двадцать пять в прошлом году!
– Быстро же она постарела.
– Вот я и говорю! Может, это не она? Вроде она. Даже я эту куртку её помню. Точно она. Вай, что с ней случилось? Гюнай, привет! – Вагиф замахал руками, как отшельник на необитаемом острове, увидевший на горизонте корабль. Гюнай помахала в ответ.
– Только не вздумай спрашивать, что с ней случилось, – спохватилась Бану.
– Почему?
– Потому что это нетактично.
– Разве? Привет, как дела? А что с тобой случилось? Ты как будто старше стала.
Гюнай покраснела, и это было заметно даже под слоем белой пудры, её глаза наполнились слезами, и она помотала опущенной головой.
– Я не знаю, – прошептала она.
Вагифу стало неловко, а Бану была вне себя от ярости. Но случай Гюнай её заинтересовал. Она давно заметила странную особенность женщин и девушек, ходивших на сальсу, – почти все они выглядели сильно старше своих лет, особенно те, кто наиболее тесно и тепло общался с Веретеном. Но так, чтобы постареть на добрую тридцатку в одночасье, – этого ещё не случалось. Гюнай ушла, а Бану, не теряя времени на распекание партнёра за бестактность, спросила:
– Ты давно её знаешь?
– Она сюда два года ходит. В том году вышла замуж, потом пропала на время, а недавно снова вернулась. Интересно, что с ней стало.
– И что, хорошо танцует?
– Так да. Не очень. Не так, как ты.
– У неё тут много друзей?
– Нет, не видел особо много. А что ты спрашиваешь?