Он протянул клочок бумаги. Марти развернула его дрожащими руками и прочла:
«Дорогой Томми, дедушка узнал про тебя. Он хочет, чтобы мы вернулись в резервацию. Пожалуйста, не ищи меня, это опасно. Он обещал меня в жены Быстрому Оленю.
Оватика».
— О, Томми! — прошептала Марти. — Мне так жаль! Теперь она поняла, почему Том в таком смятении.
Том отвернулся, и Марти догадалась, что он пытается справиться с собой.
— Но зачем… зачем уезжать? — спросила она в недоумении.
— Я не могу оставаться здесь, — горько сказал Том. — Это то, чего так хотела мама. Теперь-то она будет довольна.
Марти прикоснулась к его руке и почувствовала, что он дрожит от гнева и горя.
— Томми, никакая мать не будет довольна, если ее дети в беде. Неужели ты этого не понимаешь? Я знаю, матушка волновалась за вас с Оватикой. Ей казалось, что это неправильно. Но она никогда не станет радоваться твоему горю, Томми. Ей будет так же тяжело, как тебе, поверь мне.
Томми провел по лицу тыльной стороной ладони и отвернулся.
— И все же я уезжаю, — хрипло произнес он. — Не могу оставаться здесь — это выше моих сил. Мама будет допытываться, что со мной происходит, потом начнет подыскивать мне другую невесту…
— Я тебя понимаю, — мягко сказал Марти.
— Я оставил им записку. Короткую. Объясни им, Марти, ладно? Может быть, они поймут, почему мне пришлось уехать.
Комок в горле мешал Марти говорить, и она молча кивнула.
— Будь осторожен, Томми, слышишь, — прошептала она. — Пиши мне, ладно?
Он кивнул и, не сказав ни слова, повернулся и вышел. Марти стояла в дверях, глядя ему вслед, по ее щекам бежали слезы.
Глава двадцать вторая. Жизнь продолжается
Мисси тяжело переживала отъезд Томми. Его друзьям и близким разлука тоже давалась нелегко, но девочка была просто в отчаянии. Она отказывалась понять, почему Томми решил бросить их всех, и главное — ее. Марти пыталась объяснить, что случилось, но все ее старания были тщетны.
Матушка, занимаясь приготовлениями к свадьбе дочери, скрывала свою печаль. По тому, как она хлопочет и старается предусмотреть каждую мелочь, Марти чувствовала, что за улыбкой матушка, деловито отдававшая распоряжения, прячет боль за убитого горем сына.