В одной руке она держала яблоко, в другой половинку исходящего паром черного хлеба.
— Ага.
Я сел рядом с ней на скамейку из расколотого пополам бревна.
— Меда?
Мед был в заржавленной по краям консервной банке, из которой торчал кухонный нож.
— Спасибо.
Я намазал мед на хлеб; он таял в порах, будто что-то в ювелирном горне Дэнни. А я ведь еще не завтракал. Яблоко оказалось сочным и таким холодным, что ломило зубы. А хлеб горячим.
— Ты очень любезна.
— Это экономит время. Ты пришел посмотреть, как мы живем. Отлично. Что ты увидел?
— Фидесса… — сказал я после молчания, за время которого пытался увязать ее улыбку с последними словами (они ведь значили «вали к черту»?), но так и не смог. — Я не дурак. И я не вижу ничего дурного в том, что вы приезжаете сюда жить вдали от людей. Цепи и кожа не совсем в моем вкусе, но я не видел тут никого младше шестнадцати, значит вы достаточно взрослые, чтоб голосовать, а для меня это значит — чтобы жить, как считаете нужным. Скажу даже, что ваш образ жизни открывает путь ко всякой мифической и стихийной хрени. Я говорил с Роджером, и да, на меня произвело впечатление, насколько его представление об ответственности сходно с моим. Я тоже новичок в своей должности. И все равно не понимаю этих страданий из-за полудюжины розеток. Мы пришли с миром, и через пару часов нас тут не будет. Оставьте нам ключи, полетайте с грохотом над какой-нибудь тихой деревушкой поблизости, попугайте местных. Перед уходом мы запрем дверь и положим ключи под половик. Вы даже не заметите, что мы здесь побывали.
— Послушай, линейный демон…
Моя восьмидесятисемилетняя бабка, участница детройтских расовых беспорядков тысяча девятьсот шестьдесят девятого, вероятно, таким тоном обращалась в свисте пуль к ясноглазому гражданскому активисту, который через три года стал моим дедом: «Послушай, белый мальчик…» Теперь я понимал, что бабка хотела этим сказать.
— …ты не знаешь, что тут происходит. Ты провел у нас полчаса, и никто, кроме меня и Роджера, с тобой не разговаривал. Что ты мог понять?
— Не демон. Дьявол.
— Ты видел срез процесса. Знаешь ли ты, что тут было пятью, десятью, пятнадцатью годами раньше? Что будет через пять? Когда я впервые сюда попала, почти десять лет назад…
— С Сэмом?
Четыре мысли пробежали по ее лицу, и ни одну из них она не выразила словами.
— Когда мы с Сэмом впервые сюда попали, в Обители жили полторы сотни ангелов. Теперь — двадцать один.
— Роджер сказал, двадцать семь.
— Шестеро ушли, когда Сэм с Роджером поцапались. Роджер думает, они вернутся. Йогги, может, и вернется. Остальные — не думаю.
ebooksa