Ему Ноа сказал про это, упомянул.
А Бетти, пряча глаза, подтвердила, сегодня как раз.
И теперь он не он будет, если этого скота не прикончит. Медленно. Очень медленно.
А потом заберет Бетти и свалит из этого гадюшника.
От этой главной гадюки, завораживающе красивой, как и все опасные твари, приманивающей его яркостью шкуры, гипнотизирующей перекатами манящего тела.
И взгляд у нее тоже холодный, шарящий, змеиный.
Диксону впервые было до такой степени неуютно находиться с бабой в одной комнате. Он весь сжался, словно к прыжку приготовившись, ожидая нападения в любой момент.
И все равно, все равно, блядь, просрал! Вот бы Мерл поржал над ним!
Баба, ростом ему едва до груди достающая, приковала его к кровати в одно мгновение! Одним точным змеиным ударом!
Гадюка, блядь!
Он, конечно, не сдерживался.
Высказал ей все, чего думал. Ее не впечатлило.
Смотрела на него, тварь, улыбаясь чуть-чуть, как добычу оглядывала.
Он и был ее добычей.
Беспомощной добычей, не загипнотизированный, но обездвиженный. И это еще хуже, потому что в здравом уме, потому что осознает ситуацию.
Гадюка откинула дубинку прочь ( он выдохнул), подошла ближе, прихватила простынь с соседней кровати, ловко, умело перевязала его ноги, лишая возможности достать, пнуть.
Дерил уже не ругался, берег силы для рывка.
Кровать прочная, но если по чуть-чуть, понемногу… Главное, чтоб не била сразу насмерть. Но она не станет. Решит помучить, как многие хищники делают, поиграть. А ему главное время потянуть.
А потом он разломает нахер кровать, освободится и выебет ее этой, так напугавшей его, дубинкой.
Не успел Дерил задуматься о своем слегка маньяческом желании не просто отпиздить бабу, а именно выебать, засунуть дубинку в нее и посмотреть, как она кричать будет, как Доун расстегнула форменную рубашку и откинула ее в сторону.