Грибов продолжал стоять посреди комнаты, словно сомневаясь, стоит ли тратить силы на весь этот спектакль. Затем как бы нехотя открыл плоскую кожаную папочку, извлек три плотных сероватых листа бумаги, шагнул к письменному столу и положил их перед хозяином дома.
Марк включил настольную лампу и взялся за лупу.
— Нет, — сразу сказал он, погасив лампу, — это подделка, весьма бездарно сработанная подделка.
Грибов и не спорил. Он протянул руку и убрал листы обратно в папку. При этом, пока Марк разглядывал его тонкий указательный палец с треснутым ногтем и фальшивым золотым перстнем, со стола исчез листок, где было обозначено имя гостя.
— Кто вы? — спросил Марк.
— Не важно, — ответил мужчина и, придвинув кресло, сел сбоку от Марка.
— Вы уже поняли, что мне нужен был повод, чтобы встретиться с вами, Марк Борисович.
Акцент гостя, который только теперь уловил Марк, походил на тот, что бывает у поляков, долго проживших в России.
— И в самом деле, какое это имеет значение, — проговорил Марк, — однако как-то ведь вас все-таки зовут. Как мне обращаться к вам?
— Называйте меня Геней, — пожал плечами гость, — если вам так хочется…
— Знаете, — усмехнулся Марк, — мне ровным счетом ничего не хочется… В особенности от вас, Геня. Даже встречаться с вами не входило в мои планы.
— А для меня наша встреча очень важна, — сказал мужчина, поудобнее устраиваясь в кресле и озираясь. — Вы, я заметил, сегодня в одиночестве? Может, угостите кофе?
— Нет! — отрезал Марк. — Что за манера — отбирать у человека время и при этом нагличать? Говорите, зачем вы позвонили и явились?
— Я пришел за Дирком Боутсом.
— И только-то? Сейчас принесу. Он в шкафу в прихожей…
— Сидите тихо, — сказал Геня, — не двигайтесь. Я понимаю, что картины у вас в доме нет, но вы же не станете отрицать, что она у вас есть?
— Буду.
— Не надо, — сказал гость. — То, что вы неизвестным путем приобрели эту весьма примечательную вещицу, — достоверный факт. Мне хотелось бы потолковать с вами о ее покупке.
— На кого вы работаете?
— На себя.