— Прости, может, это не мое дело… Но ты никому не говорил, как тебя найти?
— В смысле?
— Этот адрес никому не давал?
— Я похож на психа? — удивился Иван.
— А своей девушке тоже не сказал?
— Нет, представь себе. — — Вы из-за меня поссорились?
— Только не делай такое умильное личико, — попросил Иван. — Ничего я ей, конечно, не сказал.
И она не захочет меня искать.
— Сомневаюсь. — Муха встала и неожиданно потерлась щекой о его голое плечо — он сидел в майке. — Я знаю — она сейчас плачет.
— А я думаю, что она уехала домой.
— Она тебя ждет.
— Да что ты вдруг пристала? — удивился он, обнимая ее и поворачивая так, чтобы разглядеть лицо. — Муха, чертова кукла, чего ты добиваешься от меня?
— Ничего… Я хочу только знать, устоишь ли ты перед ней, если она начнет расспрашивать.
Он выдержал ее пристальный взгляд и снова поразился, какие изменчивые глаза у этой девушки. То глубокие, красивые, то вдруг жесткие, колючие, и надо сказать, довольно неприятные… Сейчас она смотрела на него именно так — жестко, без тени симпатии, без признака улыбки. Ее голос истерично звенел:
— Пойми, мне страшно.
— Мне тоже!
— Ты-то чего боишься? — выкрикнула она и вдруг отвернулась к стене.
Парень с изумлением услышал, что Муха плачет. Она рыдала и мерно ударяла ладонью в стену, в такт всхлипам:
— Ненавижу! Ненавижу тебя! Всех ненавижу!
Всех! О, черт, почему я должна подохнуть?! Почему я?!