— Ну и тут я мог ошибиться…
— Так, может, ты вообще ошибаешься? Во всем — от начала и до конца?
Олег только беспомощно взглянул на нее. Чего бы он не дал, чтобы оказаться в стороне от всего этого, чтобы не решать головоломок, поминутно нарываясь на оскорбления и насмешки! Мелькнула соблазнительная мысль: «А собственно, почему я должен этим заниматься? Просто отойду в сторону. Они сами во всем разберутся… Как она шипит на меня, как кричит! Прямо… Гусыня!»
Он не сказал этого слова, но, вероятно, что-то отразилось в его взгляде. Нина осеклась, на секунду замолчала и неожиданно твердо предложила ему уйти. Олег встал:
— Совсем? Или…
— Совсем. — Она демонстративно отвернулась и принялась наводить порядок в развороченном шкафу. — У меня много дел. Нужно прибраться, привезти домой дочку, приготовить ужин.
— Ты…
— Я не слушаю, — донеслось из шкафа. Нина исчезла там почти целиком.
Он постоял еще с минуту, потом попросил проводить его и запереть дверь. Она то ли не слушала, то ли не слышала. Олег ушел.
И вот — свобода. А вместе с ней — тревога и странная пустота, которая ничем не заполнялась. Только что он мечтал освободиться от Нины, а теперь и сам не знал, рад этому или нет. Скорее все-таки рад. Олег мельком подумал, что, расстанься они чуть раньше, перевод у него получился бы более качественным. «Представляю, как рвет и мечет редактор! Теперь он с полным правом может вытирать об меня ноги!»
Потом он подумал о Тамаре. Та просила его не бросать подругу, несмотря на все разногласия. Что она скажет теперь? Да и скажет ли что-нибудь? Встретятся ли они еще или расстанутся навсегда? Собственно, что их связывает, кроме той застывшей фигурки на берегу пруда?
Ехать домой не хотелось. Олег проверил наличность — денег осталось совсем мало. Открыл папку, лежавшую на заднем сиденье, просмотрел свои издательские договоры. Позвонил по нескольким номерам. В одном из издательств ему пообещали ближе к вечеру дать аванс. Если он приедет к шести…
До пяти он сидел в Исторической библиотеке, потом отправился в издательство. Взяв в кассе деньги, получил приглашение на небольшой банкет по случаю чьего-то дня рождения. В этой редакции его давно и хорошо знали, Олег работал здесь сразу после окончания института. Он просидел за праздничным столом до десяти, с трудом удерживаясь, чтобы не напиться. А напиться хотелось ужасно — вдребезги, до беспамятства. Давненько с ним такого не случалось.
Время от времени собутыльники спрашивали, что с ним стряслось. Почему у него такой странный вид? Он здоров? Дома все в порядке? Олег односложно отвечал, что все замечательно. При этом думал, что Нина могла опомниться и вернуться к нему, как уже делала однажды. Сейчас она стоит под запертой дверью и ждет. Но он туда не поедет. Не сейчас.
Олег поймал себя на том, что специально тянет время, чтобы она передумала и ушла. Он не хотел найти ее под дверью и снова выслушивать примирительные и, как оказалось, ничего не значащие фразы. «Она извиняется, чуть не стелется в ногах, говорит, что я у нее единственная защита и опора! А через час глядит как солдат на вошь и разве что не посылает к черту. Хватит! Ее любовь похожа на пустыню. Днем умираешь от жары, ночью — от холода. И спрятаться негде. Мне по душе более мягкий климат».
Он все-таки выпил — в меру, чтобы решиться вести машину. Поговорил со старыми знакомыми на отвлеченные темы. Впрочем, сейчас любая тема, не касающаяся убийств, казалась ему отвлеченной. Позвонил маме и узнал, что последний детектив она прочитала и теперь хочет чего-нибудь новенького.
— Привезу на днях, — пообещал Олег, улыбаясь при мысли, что может не только привезти детектив, но и рассказать его. Впрочем, нет. Мама слишком испугается! Его всегда удивляло, что эта мирная тихая женщина, в быту боявшаяся малейших неурядиц, так любила кровавые авантюрные истории. Возможно, таким способом она получала недостающий ей в обыденной жизни адреналин?
…Нины под дверью не было. Впрочем, он и не ожидал ее там увидеть — с того самого момента, как увидел, что синяя исцарапанная «хонда» исчезла со двора.
Диану привезла бабушка. Девочка не знала, радоваться ей возвращению домой или огорчаться. С одной стороны, она снова была с родителями, которых не видела почти неделю. С другой…
— Опять в школу? — уныло спросила девочка, едва расцеловавшись с матерью и отцом. — И в кружки тоже?
ebooksa