– Это же Люда! – с бесконечным изумлением выговорила она наконец. – Как я сразу не поняла!
Татьяна бросилась к ней, взглянула… Стоило подруге сделать открытие, как оно тут же стало очевидным для всех – на снимке действительно была изображена Люда в возрасте пяти-шести лет. Это были ее спокойные голубые глаза, ее прямые русые волосы, ее непроницаемое выражение, из-за которого девушку часто считали бесчувственной и холодной. Только пухлые детские щеки исчезли и линии маленького рта стали четче, женственней.
– Где были мои глаза… – пробормотала Марфа, тоже рассмотревшая снимок. – Она! Я таких ранних ее фотографий никогда не видела. Это, наверное, снимали еще тут, в Александрове. Она же отсюда родом!
– Значит, это она, – все еще не оборачиваясь, заключила гадалка. – Вот вам еще доказательство того, что Люде грозит беда. Я никогда не видела ее в лицо, но почувствовала, что с этим снимком что-то не так.
– Откуда здесь фотография? Люда привезла? – предположила Ирма.
– Она здесь почти не бывала. И зачем возить сюда снимки, да еще детские? Они с Димой не собирались здесь жить, – возразила Татьяна. – Не знаю… Если она родом отсюда, может, ее мать была знакома с кем-то из живших здесь… Это ведь было давно, сейчас не догадаешься с кем. Может, с тем же Бельским? Люда его точно знала – она же и нашла этот дом.
Марфа все это время молчала, не изъявляя желания дальше язвить над гадалкой. То ли ее смутило то, что Нина повторила свои предсказания, не зная, что держит в руках снимок Люды, то ли она обдумывала что-то свое… Наконец она взглянула на часы и встрепенулась:
– Полвторого! Сейчас магазин закроют, а мне еще нужно купить веревку, топор и молоток!
– Что?! – изумилась Татьяна.
– Это нужно для разметки участка. Колышков настругаем из бревна – я нашла в сараюшке одно, не очень гнилое. А инструментов у этого алкаша никаких нет! Даже топора – а он есть даже в самом распоследнем частном доме! Я побежала!
И ее смело как вихрем, только рассыпался по лестнице дробный стук ее низких каблуков да хлопнула внизу входная дверь. Гадалка, стоявшая у окна, глубоко и шумно вздохнула. Повернулась – ее лицо было бледно и казалось сонным.
– Можно прилечь? – спросила она, пугая Татьяну взглядом своих полуприкрытых глаз. Казалось, она вот-вот упадет или уснет стоя. – Вот здесь… Мне все равно где.
Она грузно присела на топчан, заваленный тряпьем, оставшимся от Бельского, затем легла, с трудом подняв ноги на постель, и замерла. Женщины изумленно переглянулись.
– Давление, – тихо пояснила Нина, не открывая глаз. – Оно у меня очень низкое и сейчас еще понизилось. Мне надо полежать.
– У вас есть лекарства? – встревожилась Татьяна.
– Обычно я пью коньяк, но фляжка осталась дома.
– Полежите, отдохните! – Ирма взяла подругу под локоть и увлекла ее вниз. На кухне, прислушавшись к тишине наверху, она шепотом спросила, что Таня думает обо всем этом. В частности, о Марфе.
– Тебе не кажется, что она очень уж влезает в Димины дела?
– Не знаю, – замороченно ответила Татьяна. В этот миг она уже бесповоротно жалела о том, что согласилась на эту поездку. Она бы уехала прямо сейчас, но как быть с Ниной? Та явно не притворялась, изображая гипотонический криз, и в дороге ей могло стать совсем худо.
– Не знаешь, потому что деликатничаешь с ним! – упрекнула ее подруга. – Он, мол, взрослый, сердится, когда лезут в его дела! Боишься с ним поссориться, а за него самого не боишься?
ebooksa