– Да, потом и наоборот, – признался Шурик, тщетно отыскивая сигарету в опустевшей пачке. – Со мной что-то случилось, я голову потерял! Марфа очень интересная женщина, вы не находите?
Дима предпочел оставить этот вопрос без ответа, и общительный собеседник вынес вердикт за него:
– Такую редко найдешь! Тем более она сама навязывалась! Села ко мне на колени, представляете? Я просто обалдел, не знал, что думать! Она говорила, что я давно ей нравлюсь, что Люда ничего не узнает, что все останется между нами, будем встречаться у нее на квартире, в удобное для меня время… Чего она только не наговорила! И я… В общем, я совершенно рехнулся, не понимал, что делаю, полез к ней с поцелуями… Она отвечала на них…
– Зачем вы мне это рассказываете? – не выдержал Дима. Его щеки пылали от бешенства, но в зеленых неоновых сумерках это было незаметно. Больше всего ему хотелось плюнуть Шурику в его сверкающие очки и заставить тем самым заткнуться. Самым худшим было то, что Дима чувствовал – тот говорит чистую правду, а не привирает из мужского хвастовства. Но как такое могло случиться?! Что могла найти такая женщина, как Марфа, в этом неприметном преподавателе техникума, даже при условии, что пять лет назад лысина у него была поменьше?
– Да затем, что все это было разыграно, как по нотам! – выпалил Шурик, доставая носовой платок и вытирая им ладони. – Простите, у меня от волнения всегда руки потеют. Дело в том, что Марфа, конечно, вовсе не была в меня влюблена, а только пыталась меня соблазнить. Испытывала на прочность, понимаете?
– Но зачем ей это было нужно? – спросил ошеломленный Дима.
– Ей-то ни за чем, а вот Люде! На следующий день та вернулась от мамы, собрала вещи и сказала мне, что с таким кобелем ей делать больше нечего. Развелись так быстро, что я и поговорить с ней толком не успел. Бред какой-то! – Шурик спрятал истерзанный платок. – Это Люда подговорила подругу испытать меня на верность.
– Не может быть!
– Она сама призналась! Это было во время нашего последнего разговора, уже после того как нас развели. Как сейчас помню – мы стояли во дворе суда, курили. Она так странно курила – никогда не видел ничего похожего! Затягивалась раз-другой, а потом сигарета просто тлела, до самого фильтра.
– Да, – машинально подтвердил Дима.
– Люда сказала, что жалеет обо всей этой грязи, но как еще она могла узнать меня по-настоящему, перед тем как решиться завести ребенка? Понимаете, какая дичь? Ей было мало пяти лет жизни, чтобы узнать меня, потребовался этот варварский эксперимент! Ведь это все равно что пять лет водить, скажем, машину – хорошую, послушную, которая ни разу не ломалась, – и вдруг взять и жахнуть по ней кувалдой – выдержит или нет? Правда ли она такая замечательная, как кажется?
Шурик разволновался и теперь говорил очень громко. Редкие прохожие оборачивались на двух мужчин, оживленно беседующих возле круглосуточной аптеки.
– Я всегда считал Люду умным человеком, но в тот день, знаете, сильно засомневался в этом… Доводы не действовали, я все испробовал. Говорил, что любой мужчина, даже самый любящий, может дать слабину, что это ничего не значит… Просил простить меня, не рвать все так сразу, резко, по живому… Она не слушала. Просто ушла и больше ни разу не звонила. И вот – опять в моей жизни появляется Марфа… Люда пропала… Понимаете, для меня это все равно что провалиться в прошлое. Я-то пытался все забыть, у меня почти получилось. Теперь у меня другая семья, ребенок….
– Так Марфа была в роли подсадной утки? – пробормотал Дима.
– Да. Подло, конечно, но женщины очень ловко оправдывают такие выходки. А мораль у них одна – мужчины все равно подлецы, так что с ними церемониться?
– Мне пора. – Дима нащупал в кармане блокнот. – Если что-то выяснится, я вам позвоню.
– Спасибо, – вздохнул Шурик. – Вы уж простите, если я наговорил чего-нибудь лишнего… Это все в прошлом.
Он открыл дверцу машины и осторожно взял с сиденья маленький темный комочек, который при ближайшем рассмотрении оказался китайской хохлатой собачкой. Та проснулась, удивленно оглядела мир маленькими черными глазками и сладко потянулась, зевая и дрожа, показывая скрюченный розовый язычок. Шурик нежно чмокнул собачку в чубчик:
– Верная подружка, всегда со мной. Очень любит ездить в машине. Так вы позвоните мне, хорошо? Хотя мы с нею чужие люди, я все-таки переживаю.
Его машина давно уже скрылась за перекрестком, светофор несколько раз сменил красный цвет на зеленый, а Дима все стоял у аптечной витрины, сжимая в кармане потрепанный маленький блокнот.