– Еще часа два можно копать! – возразил старший таджик, явно обеспокоенный укорачиванием рабочего дня. – Все видно!
– Завтра, завтра! А ты, Дим, проводи до дома Анну Андреевну. Анна Андреевна, заберите это с собой. – Марфа сунула ей бутылку. – Тут еще граммов сто пятьдесят, не наливать же ему!
– Какое наливать – вон он какой хорошенький! – Старуха сунула бутылку в один из внутренних карманов куртки, отчего у нее сразу выросла грудь. – До дома еще не дойдет, у вас заночует! Лучше уж его проводите, зачем меня? Кому я нужна, старая кляча?
Но Марфа настояла на своем. Она торопилась, торопя то рабочих, то Диму, и тот понял, что отвертеться от обязанностей провожатого ему не удастся. На прощанье он послал подруге вопросительный взгляд, но та его просто не заметила. Она стягивала измазанные глиной резиновые сапоги и чертыхалась на чем свет стоит. Уже переодевшиеся таджики терпеливо стояли рядом, а Бельский спал, сидя на бревне, уткнувшись головой в колени.
– Уж вы его не бросайте, не давайте на земле валяться, – просила по дороге Анна Андреевна. Она шла чрезвычайно медленно, и Дима тащился рядом, проклиная все на свете, включая Марфу, придумавшую эти проводы. – Почки застудит – вот и смерть. Он уж лежал однажды с почками, врачи сказали – еще раз выспишься в луже – вызывай не «скорую», а труповозку.
– Вот провожу вас и отведу его, – пообещал Дима.
– Чего меня провожать, беги! Это твоя сестрица придумала! Чудная она у тебя девка!
– Вы в самом деле доберетесь сами? – обрадовался он.
– А то? Я, милый, хотя и больная-разбольная, а еще ползаю. На месте не сидится – вот как сяду, так и кажется, что на этом месте помру. Ты беги, беги, не стой!
И Дима с удовольствием выполнил ее приказ. Он побежал домой, рассчитывая на то, что Марфа уже вернулась – общежитие было недалеко, – но ее все еще не было. Не было на участке и Бельского, что озадачило Диму. Он даже заглянул в дом, стоявший открытым, решив, что тот спьяну туда забрел, осмотрел траншею, в которую запросто мог свалиться пьяница, – все безрезультатно. Он обошел вокруг дома и убедился – Бельского на участке нет.
Хлопнула калитка – это вернулась Марфа.
– Ты уже здесь? – удивилась она, увидев появившегося из-за угла дома Диму. – А где этот?
– Сам удивляюсь. Состояние у него было не так, чтобы очень, а смотри – ушел сам. Вы же его не забирали с собой?
– Нет, конечно. – Она заперла калитку изнутри и, подойдя к Диме, обняла его, спрятав голову у него на груди. – Я страшно устала.
– Может, вернемся в Москву? Мне не хочется тут ночевать, не знаю почему.
– Нельзя. Завтра с утра продолжим копать. Знаешь, что сказал по дороге наш старшой? Он считает, что мы откапываем печь. Огромную такую печь. Кажется, мы и впрямь нашли место, где стоял дом Фуниковых. Дом, как ты говоришь, скорее всего, был деревянным, но печь-то в любом случае была из кирпича.
– Ты дрожишь. – Он крепче прижал к себе женщину и еще явственнее ощутил мелкую дрожь, сотрясавшую ее тело. – Замерзла?
– Нет, скорее нервы, – глухо призналась она, не поднимая головы. – Меня прямо колотит, и знаешь, бывают минуты, когда хочется закопать эти ямы обратно.
– Я тебя не узнаю!
– Я сама себя не узнаю. – Она со вздохом оторвалась от него, поправила спутавшиеся волосы. – Давай снова разведем костер? Огонь меня успокаивает.