Зеркальный лабиринт

– Оставь его, – махнула рукой, отворачиваясь, Лаура. И мне показалось, что в ее глазах блеснули слезы. – Пойду выпью кофе.

– Иди, и не маячь тут! И так тошно, – пробормотал себе под нос Давид. Не знаю, услышала его Лаура или нет, – в этот момент она уже скрылась на кухне. Я взяла свою чашку и отправилась следом за девушкой.

Она стояла возле стола, повернувшись к двери спиной и опираясь ладонями о столешницу.

– Сделать тебе кофе? – заботливо предложила я. Девушка неопределенно покачала головой – то ли «нет», то ли «да». Затем решительно вытерла ладонью глаза и повернулась ко мне.

– Лаура, у него ночь вышла сложной, – попробовала я и утешить ее, и оправдать грубость Давида.

– Оставь, Анна, – поморщилась она. – Давид такой, какой есть. Меня не выносит с детства, что я могу сделать? Также ненавидеть его, как и он меня. Все.

– Что ты сказала по поводу твари? – сменила я тему. – Расскажи, что тебе известно. И откуда. Обещаю, что поверю тебе.

Лаура вздохнула, глядя в сторону, а потом, подняв на меня глаза, начала:

– Я…

Но договорить ей не дал поток ругательств, которыми разразился Давид.

– Что случилось? – вылетели мы с кухни.

Давид стоял на коленях перед входной дверью, в одной руке он держал нож с отломанным кончиком, а кулаком другой бил по замку.

– Зараза! Сломался!

– Я же сказала, что зло нас не выпустит, – прошептала тихо Лаура, но вслух съехидничала: – Что еще можно ожидать от страшилища, который только и может, что жалить языком. Носит дурацкие пижамы, делающие похожим его на перекормленного пингвина, и живет с уб…

– Замолчи! – отшвыривая нож, вскочил на ноги Давид. Не успели мы с Раулем и глазом моргнуть, как он поднял ручищу – то ли собираясь ударить Лауру, то ли закрыть ей ладонью рот. Я испуганно вскрикнула, Рауль метнулся к Давиду, стремясь перехватить его руку. Но Давид вдруг опустил ладонь с растопыренными пальцами на затылок девушки и, рывком притянув ее к себе, впился ртом в ее губы.

Мы так и замерли на полпути и, растерявшись, не сразу сообразили, что лучше тихо уйти и оставить «разбираться» Лауру и Давида наедине.

Нетерпеливо, так, будто в несколько мгновений пытаясь втиснуть желания всей жизни, совершенно не обращая внимания на нас, с алчностью похитителя сокровищ, Давид хватал, тискал, сгребал, гладил затылок Лауры, ее волосы, лицо, тело. Терзал, как умирающее от голода животное – жертву. Сжимал в объятиях с такой силой, что чудом не ломал ей кости. Целовал с жаждой перешедшего пустыню путника. Цеплялся за нее, как потерпевший кораблекрушение – за обломок доски.

Рауль тихонько присвистнул и выразительно посмотрел на меня: «Ну, что я говорил?..» А затем, увидев, что Лаура высвободила руки, чтобы обнять Давида, дернул меня за рукав и кивнул головой в сторону лестницы. «Пойдем», – без слов произнес он. «Да, ты прав», – ответила я ему взглядом.

– Лаура… – донесся до нас еле различимый шепот Давида.

И тишину вдруг взорвала звонкая пощечина. Перекошенное незнакомое лицо, сжатые в кулак пальцы поднятой руки и ненависть, полыхающая в глазах – такой мы увидели, испуганно оглянувшись, Лауру.