Самая сладкая ложь

22
18
20
22
24
26
28
30

Константин долго изучал пластинки в открытом шкафу рядом со старинным патефоном, достал одну, поставил, бережно протер винил бархатной тряпочкой и осторожно опустил иглу.

— Я хотел поставить танго, — сказал он, — но в последний момент пожалел ваши ноги, доктор.

— Это поступок настоящего джентльмена, капитан, — согласилась Нурит, подавая ему руку. — Надеюсь, наш танец закончится без травм.

— Ты хочешь танцевать так, как танцуют в ресторанах, или так, как танцуют в старших классах школы?

Нурит недоуменно посмотрела на него, и он расценил это как заинтересованность вторым видом танца.

— Вот так, — пояснил он и обнял ее за талию.

— Ах, ты об этом, — улыбнулась она и положила руки ему на плечи. — В моей школе так никто не танцевал. А в университете танцевали классические танцы.

— Что же это за школа, где нет танцев?

— Это школа при католическом монастыре.

— Так ты получила религиозное воспитание?

— Со временем часть его забылась за ненужностью.

— Какая именно?

Нурит посмотрела ему в глаза и подумала о том, что они уже давно не находились так близко друг к другу. Волна воспоминаний — и приятных, и тех, кто до сих пор причиняли ей боль — ожила где-то внутри, и от этого ощущения ей стало не по себе.

— Так какая же? — нетерпеливо повторил Константин.

— Это слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него в двух словах, — ответила Нурит.

— Это как-то связано с профессией? Может быть, с личной жизнью?

— Это связано со всем, — подумав, ответила доктор Мейер. — И с моими взглядами на жизнь, в том числе.

Константин обнял ее чуть крепче и наклонился к ней.

— Я подумал о том, что мы никогда не обсуждали эту тему. Если мы теперь будем проводить вместе больше времени, у нас появится возможность узнать друг друга поближе с другой стороны.

— Мне кажется, что у тебя уже была такая возможность, — возразила Нурит неуверенно, но не отстраняясь. — Но ты не воспользовался ей.