— У меня действительно социофобия, — наконец, заговорил он, — а… красивых женщин я на самом деле побаиваюсь.
— Я могу позволить себе рассказать о вас что-нибудь еще?
Гилад развел руками. Главный аналитик воспринял это как согласие.
— Вы эстет, вы вегетарианец, пьете слишком много кофе и курите как минимум пачку сигарет в день. Иногда больше. У вас врожденные актерские способности, которыми вы так и не воспользовались. Вы любите спокойную и размеренную жизнь, вы нерешительны, иногда даже застенчивы… Чем вы занимаетесь в свободное время, Гилад?
— Я фотограф.
— Это был ваш сознательный выбор — отказаться от мяса?
— Не думал, что собеседование окажется сеансом чтения мыслей, — рассмеялся Гилад.
— Ну что вы, друг мой. Я не умею читать мысли, хотя не отказался бы от такого дара. Или, если выразиться точнее, навыка. Просто физиогномика — одно из моих многочисленных хобби. Может быть, вам рассказать что-нибудь обо мне? Мне кажется, что это невежливо — говорить только о вас. Правда, я даже не знаю, что могу рассказать. По происхождению я иранец, исповедую, если так можно выразиться, зороастризм… Что там еще нужно для того, чтобы охарактеризовать себя? Давайте поговорим о вас. У меня это лучше получается.
После этой фразы Гилад окончательно убедился в том, что ему достался исключительный начальник во всех смыслах этого слова.
Потом его ожидали другие сюрпризы. Он узнал, что определение «многочисленные» для количества хобби капитана Землянских не подходит — оно не охватывает и десятой доли этих хобби. Гиладу казалось, что главного аналитика интересует все. То, как его начальник успевал работать по двенадцать часов в сутки (а иногда и больше), рисовать, заниматься музыкой, самостоятельно изучать психиатрию, серьезно заниматься биржевыми расчетами, читать по три книги на разных языках в неделю и изучать еще один язык, оставалось загадкой.
Окружение главного аналитика делилось на три группы. В первой группе были влюбленные в него женщины. Во второй группе были те сотрудники, которых капитан Землянских подавлял одним только фактом своего присутствия. А в третьей группе, состоявшей из особо приближенных к нему людей, находились те, кого его пример вдохновлял. За время работы Гилад незаметно для себя переместился из второй группы в третью.
Когда Боаз принес «заказ», капитан Землянских посмотрел на часы и зевнул.
— Еще шесть часов, — сказал он.
— Ты опять не спал всю ночь? — спросил майор Толедано, вглядевшись в лицо коллеги. — Что за глупая привычка — не спать в ночь перед операцией?
— Этотрадиция.
— А если тебе станет плохо, как прикажешь себя вести? Делать тебе искусственное дыхание?
— Приказываю делать все, что в ваших силах, кроме искусственного дыхания изо рта в рот, майор. К этому я не готов психологически.
Боаз поднял стакан.
— Ладно. Читать тебе нотации — это дурное дело. Ваше здоровье, джентльмены.
Гилад пару секунд разглядывал содержимое стакана, сделал пару глотков и поморщился.