Уже скоро… Саня зажмурился…
Волки медлили. Грозный рык вдруг перешел в заискивающее, почти собачье поскуливание. Саня открыл глаза. Волки, все как один, припали к земле, на брюхах отползали от них с дедом, образуя живой коридор из своих тел.
— Чувствуют, твари… — В голосе деда слышалось облегчение пополам с безмерным удивлением.
— Что они чувствуют? — спросил Саня шепотом.
— Власть над собой чувствуют. Пойдем, не тронут они нас, не бойся.
— Подожди, дед.
Саня застыл над мертвым красноармейцем, прислушиваясь к непонятному, но настойчивому чувству, рождающемуся где-то глубоко внутри, присел на корточки, пошарил рукой по земле.
Нож, дедов подарок, сам лег в ладонь, будто ждал своего законного хозяина. Будто звал. Нашелся!
— Так всегда бывает. — На плечо легла тяжелая дедова ладонь. — Они особенные, всегда возвращаются к тем, кому служат. Пойдем, нет времени.
Саня сунул нож за пазуху, уже не обращая внимания на волков, побрел за дедом.
Странный зеленый свет он увидел первым. Свет рвался в ночное небо, окутывал старые ели густым туманом.
— Теперь тихо! — велел дед. — И не бойся ничего.
Он не будет бояться. Он уже взрослый, а коленки дрожат не от страха, а от слабости…
На поляне было светло как днем. Свет шел от какого-то длинного ящика, доверху заполненного золотом. Саня не сразу понял, что это гроб. И даже когда понял, испуганно отказывался верить. Рядом с гробом, на краю разрытой могилы, лежал скелет в истлевших черных лохмотьях. Ведьма…
На затылок успокаивающе легла дедова ладонь. Усилием воли Саня отвел взгляд от мертвой ведьмы, посмотрел вверх, туда, где в зеленом мареве над землей парила его мама. Распущенные волосы, босые ноги, закрытые глаза. Спящая… Омороченная… Только бы живая!
— Живая, — шепнул на ухо дед. — Дай мне свой нож.
Расставаться с ножом не хотелось, но Саня послушно вложил костяную рукоять в протянутую руку.
Чудо стоял перед старым дубом, спиной к ним. Казалось, он молился, только вот слова молитвы были непонятные, как записи в черной дедовой книге. Каждое последующее слово звучало громче предыдущего, с каждым словом мама поднималась все выше над землей, а в мертвых глазницах ведьмы вспыхивал синий огонь.
— Пора! — Дед перекрестился, со всей силы швырнул нож.
Нож растаял в темноте, чтобы уже через мгновение по самую рукоять войти в спину Чуда.