В этот момент в стеклянной дверце секретера мелькнула тень. Я вздрогнула, сердце подскочило и сжалось в твердый каменный кулачок, тут же обвалившийся куда-то вниз. Ох… это просто сквозняк из открытой форточки тронул занавеску…
Заглянув под кровать, я совсем разочаровалась. Там не было даже пыли. Тяжело вздохнув, уже собралась выходить из квартиры, как вдруг остановилась. Визуально комната была похожа на маленький квадрат, но если смотреть со стороны зала, становилось ясно, что в ней должен быть маленький выступ — вроде кладовки. Да, точно, в старых советских «хрущевках» в каждой квартире зачем-то заранее предусматривалась кладовка — у меня дома она была в коридоре, в нашей с Кириллом квартире — в гостиной, а Елене Владимировне она досталась… именно в спальне! И за этой занавеской, которую качнул ветерок, как раз и должны были быть ее двери!
Дрожащей рукой я отодвинула кусок ткани и попробовала отрыть дверцу. Заперто.
Я достала из волос тонкую заколку и попыталась поковырять ею в замке. Да уж, «медвежатник» из меня никудышний! Ключ… Где же…
Медленно повернулась. Он висел как и прежде, на самом видном месте, а ведь сперва я приняла его за медальон! Схватив ключик так быстро, что чуть не опрокинула на пол саму раму с зеркалом, я повернула его в замке и рванула на себя дверцу.
Лучше бы я этого не делала.
Первое, что сразу же бросилось в глаза — это фотографии. Их было так много, что буквально зарябило в глазах. Вся кладовка снизу доверху была залеплена изображениями одного и того же парня, но на большинстве фоток у него были выколоты глаза. Все равно, я и так мгновенно поняла, чем именно Кирилл привлек внимание Елены. Парень, особенно когда улыбался, по-особому растягивая губы, был почти точной его копией, разве что немного худее и уже в плечах. Фотографий — старых, черно-белых и цветных, — здесь насчитывалось не меньше сотни. Прищурилась, рассматривая их, как вдруг взгляд мой упал на верхнюю часть задней стенки, и я в ужасе отшатнулась.
А это уже не тот странный парень.
Это был Стас.
И сидел он, в залитой темно-бордовой кровью белоснежной рубашке, как раз в той позе, в какой его нашла Кристина.
Бывают такие моменты, когда ты просто роешь носом землю в поисках правды, но потом, на деле, оказываешься совершенно не готов с ней встретиться. Я почувствовала резкую волну тошноты и прожогом бросилась в туалет. Немного отдышавшись, я наклонилась над умывальником и прополоскала рот. Я даже сама удивилась своему спокойствию. Находиться здесь было уже даже не страшно, я вообще перестала чувствовать реальность происходящего. Смахнув слезы и вернувшись к кладовке, начала разбирать другие вещи. В самом низу, под грудой каких-то тряпок, меня ждала та самая сумка, по бокам которой висели по четыре кожаных ремешка с заклепками. Верней, четыре их было с одной стороны — справа чего-то явно не хватало, и об отсутствии пояска красноречиво свидетельствовал вырванный кусочек кожи. Вот как, ведь никогда не верила этим дурацким зарубежным триллерам, но тех самых «доказательств», которые я так отчаянно искала, здесь было больше, чем предостаточно — хватило бы на десять судов и на двадцать маньяков. Следующее, что я обнаружила, была маленькая железная ручка, заботливо укутанная в красную ткань. Несмотря на то, что ее явно вымыли, под защелкой до сих пор угадывались следы чего-то темно-коричневого. Просунув руку дальше, под самой стенкой я нащупала старый блокнот. Поначалу, разрисованные теми же странными цветами-фракталами, здесь шли вполне безобидные записи и любовные стихи, все — с одинаковым посвящением: «Тебе», но чем дальше, тем агрессивнее они становились. Последние несколько страниц были сплошь усеяны одним и тем же словом: «НЕНАВИЖУ». Внезапно на пол выпал сложенный пополам листок, в котором покоилась новая фотография, места которой на стенке уже просто не нашлось.
Все, мне здесь делать больше нечего — еще одна находка в таком духе, и я сама попаду в психушку! Замешкавшись на секунду из-за желания сорвать со стенки фотографию Стаса и взять ее с собой, чтобы показать Кириллу, я все же остановилась, вспомнив, как он отчитывал меня за поясок на мосту. Он прав. Эксперты должны найти это все в первозданном виде — иначе еще заподозрят, что я подложила это все сюда сама!
Сложив все на место, я захлопнула дверцу кладовки, задернула занавеску и пулей вылетела вон из квартиры. Меня трясло так сильно, что я едва справилась с ключами, закрывая входную дверь.
Наташа, только увидев меня, сразу поняла, в чем дело. Не говоря ни слова, я уселась на лавку около подъезда и набрала номер Воробьева. Спустя восемь гудков он все же соизволил взять трубку.
— Слушай, ты… — вместо «Здравствуйте» начал он, но я тут же решительно перебила его.
— Нет, это вы слушайте, товарищ капитан. В отпуске вы или не в отпуске, но если вы сейчас же не пришлете к нам хоть кого-нибудь, хоть опера, хоть следователя, хоть самого министра внутренних дел, я не знаю, что вы за человек тогда вообще, — он снова попытался что-то вставить, но я продолжала дальше. — Вы не хотели искать доказательства, и я нашла их вместо вас. Так сделайте хоть что-нибудь!
Воробьев тихо выругался и вздохнул.
— Откуда ты только взялась такая? Ну, какие у тебя могут быть доказательства? Что ж ты никак не угомонишься…
— Я не прошу у вас ни машину с мигалкой, ни эксперта, просто приезжайте и посмотрите, — твердо продолжала я. — Пока еще есть такая возможность. Потом может быть поздно.