Она кивнула, мы обменялись еще парой реплик, и я уже собирался продолжить свой стремительный путь к кабинету директора, как моя подопечная вдруг воскликнула:
— Кирилл Петрович! Я же главное забыла!
— Что? — Я вернулся к ней и настороженно свел брови к переносице, заметив, что и без того бледное личико Маши омрачила тень острой тревоги.
— Помните, я говорила, что у меня была подруга в Интернете?
— Та, которая, кажется, куда-то исчезла, когда вы должны были встретиться?..
Ого, при достаточном напряжении моя память способна на чудеса!
— Да-да, — взгляд Карасевой за секунду стал удивительно жалостливым. — Которая в октябре пропала… Надя зовут. В общем, она уже нашлась. Оказалось, у нее беда. Такая… в общем, поверьте, мои дела — это полная фигня по сравнению с тем, что творится с ней почти полгода. Мне за нее страшно. А ведь она очень хорошая… совсем не такая, как мои одноклассники. Жаль, что учится не у нас — мы были бы в одном классе, наверное.
Я вздохнул, предполагая, что следующим предложением Маши окажется просьба помочь еще одному несчастному ребенку.
— Что с ней такое?
Она покачала головой, опустив взгляд.
— Не могу… это настолько… это ужасная тайна и не моя.
— Тогда как я могу помочь, Маша?
— Поговорите с ней, — девушка вдруг расправила плечи, выражение ее лица стало удивительно решительным, губы упрямо стиснулись. — Пожалуйста. Уж я-то знаю, что вы сможете ее спасти.
Я — спаситель?!
— Хорошо. Но ты все же должна описать мне, что у нее случилось. Иначе могу только навредить, — я пожал плечами. — Если у твоей подружки действительно серьезная проблема, ей нужен психотерапевт, а не я. Согласна?
Маша нахмурилась. Я почти видел, как в ней борются желание помочь и клятва неразглашения.
— Ладно. Через двадцать минут у меня в кабинете, если решишься.
Кажется, времени прошло даже меньше. Возвращаясь от Аллы Ивановны, я наткнулся на Машу, ходившую туда-сюда по затемненному «закутку» около моего кабинета. Она крепко сжала руки в замок, ее пальцы напряглись и побелели. Я не услышал ни слова, прежде чем сумел отцепиться от настырного восьмиклассника, просившего «отмазать» его от физкультуры, и захлопнул за нами дверь.
— Давай так: опиши мне ситуацию в двух словах.
— Это не просто. Хотя… Надя потеряла ребенка.