— Да-да, «скорая» уже едет. Эх, надо было мне приехать раньше, все бы обошлось более мирно! Хотя ты… ты молодец, Кирилл, — в его взгляде на секунду скользнуло восхищение. — Хотя… блин, я до сих пор в шоке. Много видел, но такого — никогда.
— Спасибо, — кивнул я. — Мы пойдем.
— Но только не пропадайте, — встревожено предупредил он. — Все понимаю, но процедура, сам знаешь…
Я покачал головой и, обняв Вику за плечи неповрежденной рукой, повел ее прочь со двора.
Мы сидели прямо на пороге моего подъезда, не в состоянии доползти до третьего этажа. Вику все еще сотрясала мелкая дрожь, и пока она не успокоится, я решил молчать, что боль в руке уже стала нестерпимой.
— Тебе лучше? — Шепнул я, целуя ее чуть выше виска.
— Вроде, — она положила голову мне на плечо, и я вздрогнул от боли. — Ой… со мной-то все хорошо… а вот тебя надо срочно лечить.
— Спасительница моя, — я улыбнулся. — Вроде как «скорую» вызвали уже… Тебе, кстати, надо бы воды выпить… ну, и валерьянки, что ли…
Прохожие косились на нас, но побаивались задавать вопросы. Практически весь ученический состав школы, кого еще не растащили по домам родители, досмотрев отправку Сдобникова в милицию, переключился на нас, и теперь наблюдал с безопасного расстояния.
— Да хрен с ней, с валерьянкой… — грустно хмыкнула Вика. — Главное… я тут подумала… мы ведь это сделали! Кирилл! У нас все получилось!
Ее пронзительный морской взгляд вдруг стал таким восторженно-радостным, что я невольно улыбнулся. Какой же она еще ребенок…
— Слушай, — наверное, легкая безуминка перебросилась и на меня, потому что в голове возник один совершенно не относившийся к делу вопрос, — ты мне так и не сказала, куда будешь поступать. Я хочу, чтобы ты все-таки попробовала в театральный…
— Ах, Кирилл Петрович… — она мечтательно улыбнулась. — Я уже не хочу быть актрисой. Это так скучно… Я буду школьным психологом.
О, нет. Только не это…
— Э…
— Это не обсуждается.
— Никаких шансов тебя отговорить?
— Абсолютно.
Я нервно сглотнул и кивнул, подчиняясь ее воле.
— Черт… два психолога на одну семью — многовато.