— Почему? — нахмурилась я.
— Ты сама так сказала: у вас ничего не было.
Я покачала головой, а грудь напрягалась, когда я об этом подумала.
— Ты не понимаешь. Вот почему. Я не просила свою мать о конфетах, когда все мы ели хлеб на ужин. Ничего не хотела. Однажды я спросила у матери, могу ли я получить Барби. Барби! Дерьмо, стоившее двадцать долларов. И я увидела взгляд своей матери, когда задала этот вопрос. Ту невероятную боль в глазах.
Риен глазел на меня. Я рассказывала. И чувствовала его взгляд на мне, как вчера всюду чувствовала его пальцы. Осязаемый взгляд, заставляющий ерзать на месте.
— Я не понимала этого, пока не стало поздно. Чего ей стоила эта Барби. Чего стоил хлеб, который мы ели. А когда поняла, я набила себя заверениями, что никогда ничего не захочу более.
Слезы обожгли заднюю часть глаз. Она сделала все для меня и моей сестры! Не существовало шанса, что мне удастся возместить ей все, что она сделала для нас.
— И все же ты чего-то хотела. Только ей не говорила.
— Нет! — Я подняла взгляд. — Все так, как я и сказала. Я остановила свое желание. Внутри. Я убедила себя, что не хочу «Хэппи Милл» или игрушки, даже содовую от 7-11. Я заверила ее, что мой любимый обед — майонез на тосте, потому что ничего другого у нас не было. Я видела выражение ее лица, когда моя сестра жаловалась на еду, которую мы ели. Но дело не только в ней. Я убедила саму себя. Похоронила в глубине своей души каждое желание, когда-либо появляющееся у меня, выжигая любой позыв. Покрыла это бетоном и шлакоблоками, запрятав как можно дальше.
Рыдание поднялось в горле, и я подавила его, укусив себя за язык. Я не хотела плакать перед ним. Не перед ним. Не сейчас. Что случилось со мной под маской? Я потерпела крах, неудачу. Он сорвал все мои заслонки, и сейчас я сидела перед ним совершенно открытая, как если бы была обнажена.
Риен подошел, присаживаясь на диван. Он положил руку на мое колено. Я хотела стряхнуть его. Хотела завлечь в свои объятия. Хотела убить.
— Из тебя получился бы отличный серийный убийца, реши ты поменять карьеру.
Это замечание было таким странным, что я не сдержала смешка. Риен вытащил из кармана носовой платок и протянул его мне.
— Оу, да? — переспросила я. — Почему?
— Бетон и шлакоблоки? Вот, в принципе, как можно избавиться от тела.
Я прикусила губу. А он улыбнулся мне, поцеловав в макушку. Я ничего не могла поделать: я оперлась на его руку, смакуя давление его губ. Его тепло.
— Значит, именно поэтому ты решила стать актрисой.
Я кивнула, промокнув уголки глаз.
— Да. Поскольку у каждого образа есть своя мотивация. Каждый персонаж имеет свой набор целей, желаний, мечтаний. И как замечательно вжиться в роль, не думая ни о чем, кроме мотивации своих действий. Притворяться, будто хочешь чего-то почти так же сильно, как и твой персонаж.
— И у тебя вообще нет никаких мотиваций?
ebooksa