— Нет. Никогда, — я зажала платок между коленей.
— Я в это не верю. Это маска, все это.
Его лицо скривилось, когда он увидел выражение моего лица.
— Ты думаешь, что это маска, которую я ношу поверх своего истинного «я»? — спросила я. Затем смяла платок, со злостью стерев слезу со щеки. — Это не так. Все как есть. Куча масок одна на одной. А под ними пустота.
— Это не правда.
— Но я не вру.
— Я не говорю, что ты врешь. Но это неправда. Ты — нечто больше. Внутри тебя есть страсть. Мечты. Но не пустота. Доверься мне. А повстречал множество пустых людей.
Вдруг, мне стало грустно. Я ведь именно этого и добивалась. Вечное притворство. Даже сейчас. Притворство ради притворства. Правда моей жизни?
— Спасибо за веру в меня, — рассеянно поблагодарила. — Единственным человеком, посоветовавшим мне следовать мечтам, оказался психованный серийный убийца.
— Психованный? Извини?
— Ты потрошишь человеческие лица.
— Потрошить — такое грубое слово. Я разрезаю их лица. Хирургия представляет собой прецизионное мастерство.
— Как скажешь, — я захлюпала носом.
— Знаешь, ты напоминаешь мне одну цитату: «Если бы у меня и было желание, то только о том, чтобы я был свободен от желаний».
— Похоже на меня. Кто так сказал? Далай Лама?
Риен улыбнулся.
— Чарльз Мэнсон.
— Быть того не может.
— Похоже на тебя, а?
— Ладно. Ладно. Я на это напросилась, — я грустно усмехнулась.