– Прогуляемся, Матюха? Курить охота, спасу нет!
Матвей бросил взгляд на резвящуюся в воде парочку, кивнул.
– Давай прогуляемся!
Гулять решили в сторону затона. По прикидкам Матвея, он должен был находиться где-то недалеко.
– Вот урод! – процедил сквозь зубы Гальяно, имея в виду явно не затон и доставая из кармана сигареты. – Будешь?
– Нет. – Матвей мотнул головой, добавил осторожно: – Мне кажется, у них роман.
– Когда он мог случиться, этот роман? За два дня? – Гальяно щелкнул зажигалкой, присел на торчащую из воды корягу.
– Может, и раньше, в прошлом сезоне. – Матвей пристроился рядом.
– Ерунда! Даже если что-то и было, то уже кончается! Ты посмотри на него и на меня!
– Да. – Матвей сочувственно кивнул. Он уже посмотрел и сделал выводы.
– Я молодой, полный сил! Со мной интересно! – Гальяно взмахнул рукой. – А он? Какой-то неотесанный качок! Дай бог, если окончил физкультурный факультет в каком-нибудь занюханном педе! У них нет ничего общего, понимаешь?
Матвей осторожно кивнул, рассуждая над тем: благо или наказание завышенная самооценка. Хорошо, отвечать ему ничего не пришлось, потому что в этот самый момент из прибрежных кустов к воде вышел незнакомец. Было ему хорошо за сорок. Наголо бритый, несмотря на начало лета, дочерна загорелый, высокий, коренастый, с военной выправкой. На принадлежность незнакомца к когорте военных намекали и камуфляжные штаны, хотя с таким же успехом он мог быть и охотником, и рыбаком. В руке мужчина держал авоську, в которой что-то позвякивало.
– Из зверинца, что ли? – спросил мужик вместо приветствия.
– Из какого еще зверинца? – Гальяно глубоко затянулся.
– Из лагеря. – Мужик улыбнулся, блеснув крепкими белыми зубами.
– А почему из зверинца? – спросил Матвей.
– Так в деревне ваш лагерь все зверинцем зовут. Волки и вепри – чем не зверинец?!
– А вас как зовут? – Объяснение Матвею понравилось. «Волки и вепри» и в самом деле не лучшее название для лагеря.
– Можете звать дядей Сашей. – Мужик протянул широкую ладонь. Рукопожатие у него было таким крепким, что Матвей невольно поморщился от боли, а Гальяно так даже ойкнул.
– Турист, что ли? – спросил он с неприветливой мрачностью.