– Нет. Вот этого делать не надо. Лучше вот что! Поставь-ка там раздвижную дверь, чтобы в закрытом виде она смотрелась, как глухая стена. Сможешь?
– Запросто.
– А в подвалы свет проведи. Везде – на лестницу, в основное помещение, в боковые. И в тот коридор тоже. Терпеть не могу темноты.
– Будет сделано, хозяйка.
Катя успела заехать домой, прибрать комнаты и даже кое-что приготовить впрок, чтобы не возиться потом при госте на кухне. Переоделась, привела себя в порядок и к половине седьмого подъехала к метро Арбатская. Андрэ уже ждал ее.
– Ну как прошел день? – беспечно спросила Катя.
– Да так. Пытался решить кое-какие деловые вопросы. Пока безуспешно. Послонялся по городу, проникся его махровым коммерческим духом. Эти бесчисленные казино на каждом шагу меня поразили. Такое впечатление, что она, после слишком затянувшегося поста, дорвалась до капитализма и барахтается в нем, как мышь в миске сметаны.
Несмотря на вечернее время было еще совсем светло. Застрявшее где-то за домами солнце создавало перламутрово-припудренное, ровное и в то же время призрачное освещение. Москва, привыкшая большую часть года рано погружаться в вечерние сумерки, наслаждалась сейчас короткими, лишь чуть-чуть не белыми как в Санкт-Петербурге, ночами. Разговаривая, они медленно шли вдоль Арбата. Старые дома были заново выкрашены в веселые яркие тона, что делало их похожими на театральные декорации. Арбат жил своей особой, насыщенной жизнью. Здесь на каждом шагу продавали чисто русские сувениры – матрешек, деревянные расписные яйца и ложки, палех и хохлому, самовары, красочные платки и пуховые шали. И конечно картины, прислоненные прямо к стенам домов.
Художники сидели тут же, на складных стульчиках, предлагая прохожим портреты на скорую руку. Иные делали это мастерски. Музыканты играли или пели, кто во что горазд – романсы, блатные песни, советские. Каждый стремился самовыразиться, а заодно и подработать. Кто-то читал стихи, кто-то за что-то агитировал прохожих.
Андрэ с любопытством впитывал в себя все подряд.
– Русский Монмартр! – воскликнул он восторженно.
– Ну почему же, – возразила Катя. – Просто московский Старый Арбат. Со своим колоритом, со своим собственным стилем и традициями.
– А где мы будем ужинать? Я голоден, как зверь.
– Тут на каждом шагу кафе и ресторанчики. Особенно уютны те, что в подвалах. Выбирай любой.
– Тогда давай в ближайший, чтобы долго не искать.
Спустившись по ступенькам в полуподвал, они оказались в небольшом, красиво оформленном зале, столов на десять, не больше. Посередине – рояль с пианистом, негромко наигрывавшим старинные русские мелодии. Официант, одетый как сказочный Иван царевич, тут же подскочил к ним:
– Добрый вечер, господа. Рады видеть вас у себя. Вам столик на двоих? – И, усадив их, открыл перед каждым оформленную под палех папку с меню.
Андрэ пожелал отведать всего чисто русского – блины со сметаной и красной икрой, похлебку в керамическом горшочке, сибирские пельмени, балык и осетрину горячего копчения. Официант поставил на стол кувшин с холодным квасом, свежевыжитый апельсиновый сок и графинчик водки.
Еда была удивительно свежей и вкусной. Музыка звучала завораживающе, как журчание ручья. А потом появился скрипач. Прохаживаясь со скрипкой между столиками, он остановился перед Катей, и в эти несколько блаженных минут ей казалось, что он играет Вивальди для нее одной. «Ах, как хорошо, оказывается, жить на свете! – подумала она, жмурясь от удовольствия. – А ведь я могла бы этого так и не узнать.»
Когда они вышли на улицу, уже почти стемнело. Катя провела Андрэ дворами со Старого Арбата на Новый, где они окунулись совсем в иной мир. Современные высотные дома, море света и бегущей, искрящейся, зазывающей рекламы. Наполненные светом «аквариумы» магазинов, кинотеатры, театры. На углу, перед рестораном «Арбат» огромный вращающийся глобус. Повсюду толпы снующих людей, жаждущих удовольствий и развлечений. Плотный поток машин. И стайки длинноногих проституток, заступивших на ночное дежурство. Но этим Андрэ-парижанина трудно было удивить.