— Чего?
— Условий. Поможешь?
— Конечно, для того я и здесь!
Мы усаживаемся в стороне и принимаемся изучать план завтрашних съемок. Так увлеклись, что не заметили подошедшего Сингха.
— В башне Ясмин разрешили снимать с семи до восьми утра, — произнес он, ни к кому не обращаясь. — Учтите это при составлении графика. В половине седьмого нужно уже выставить свет, я помочь не смогу, у меня грим с шести.
Я пытаюсь сообразить. Жасминовая башня — это место в Красном Форте, где по сценарию сидел под домашним арестом Шах-Джехан. Оттуда виден Тадж-Махал.
Быстро нахожу сцену с бывшим императором, свергнутым собственным сыном, и принимаюсь делать пометки в блокноте. Кроме Джехана в сцене участвует его дочь Джаханара, которую играет… Кто там играет Джаханару? Ахалья Гхаи… Знать бы еще, кто это.
— Абдул, нужно предупредить о съемке в башне в семь утра Ахалью Гхаи. Кто у нее костюмер и гример?
Я с головой окунаюсь в работу, но все же успеваю заметить, как хмыкнул, отходя от нас, Сингх.
Только бы ничего не забыть, не пропустить, все продумать и организовать…
Абдул смотрит на меня с изумлением. Но он толковый малый, без запинки отвечает на любые вопросы. Нашлась только одна заминка: на какое-то мое замечание он отмахнулся, мол, это можно решить прямо на площадке во время съемок.
— Что?!
— Мы так всегда поступаем. Любой вопрос решаем прямо во время работы.
— Забудь об этом! Теперь мы все будем готовить заранее. Все, понимаешь?
Абдул вздыхает и с сомнением качает головой:
— Все решить нельзя, рани…
Я и сама понимаю, что киноиндустрия не та сфера, в которой можно распланировать каждый шаг, но упрямо возражаю:
— А мы решим!
Подготовку к завтрашнему рабочему дню мы с Абдулом заканчиваем около полуночи. На сон остается часов пять, к шести нужно быть на площадке с проверкой готовности.
Заснуть не получается, приняв душ, я долго ворочаюсь в постели, стараясь не мешать Майе, но девушка спит сном младенца. Меня же мучает ощущение, что мы что-то забыли, упустили из виду. И это что-то очень важное.