Жди меня

- Ваше сиятельство... - начал Степан, но княжна оборвала его нетерпеливым жестом и уселась в карету.

Прохор убрал подножку, захлопнул дверцу и побежал открывать ворота.

Едва экипаж княжны Вязмитиновой выехал на улицу, прямо под копыта лошадей вдруг метнулся какой-то скверно и явно с чужого плеча одетый человек в синем извозчичьем кафтане и засаленном картузе. Степан натянул вожжи, останавливая лошадей, и попытался вытянуть разиню кнутом, но тот с неожиданной ловкостью увернулся и подскочил к окну кареты.

Княжна испуганно отшатнулась, приняв его за грабителя, и невольно потянулась к саквояжу, где лежал пистолет, но незнакомец, искательно улыбаясь, быстро-быстро заговорил по-французски, умоляя выслушать его. Княжна жестом остановила Степана, который, спрыгнув с запяток, уже нацеливался взять незнакомца за шиворот, и выразила готовность слушать.

- Благодарю вас, сударыня, - на хорошем французском языке сказал тот. - Ваше великодушие столь огромно, что я не нахожу слов... Меня зовут Эжен Мерсье, я, как вы, должно быть, догадались, француз. Быть французом в наше время - незавидный удел, мадемуазель, очень незавидный, особенно если ты не хочешь воевать ни за Наполеона, ни против него. Посмотрите на меня, сударыня, разве я похож на воина? Я мирный человек, учитель танцев, а меня обзывают шпионом и все время норовят забить насмерть камнями и палками... Когда граф Растопчин высылал из Москвы французов, я, признаюсь, испугался, что всех нас отправят в Сибирь, и укрылся в надежном месте. Теперь, когда я понял свою ошибку, я не могу объявиться перед властями, потому что теперь-то меня наверняка сошлют к белым медведям за неподчинение этим самым властям. Сжальтесь, сударыня, войдите в мое положение!

- Я искренне вам сочувствую, - ответила княжна, действительно тронутая рассказом Эжена Мерсье, - но никак не могу понять, о чем вы просите.

- О, сударыня, это так просто! Я прошу лишь дать мне место в вашем экипаже. Если угодно, я могу поехать на запятках или на козлах, рядом с кучером, но только увезите меня отсюда! Здесь я рта не могу раскрыть без риска быть растерзанным на куски только за то, что мне посчастливилось родиться французом! Умоляю вас, мадемуазель, не бросайте меня здесь!

- Но ведь вы даже не знаете, куда я направляюсь, - заметила растерявшаяся от такого напора княжна.

- Поверьте, сударыня, мне это совершенно безразлично! - воскликнул француз. - Единственное, чего я хочу, это продолжать учить молодежь танцам вдали от ужасов войны. О, как я ненавижу и презираю теперь всех этих так называемых великих деятелей, которые утверждают свое величие, проливая реки крови - не своей, а ни в чем не повинных людей! Какая это низость преклоняться перед такими монстрами!

- Не стоит так горячиться, - сказала княжна. - Я разделяю ваши чувства, но не забывайте, что вас могут услышать. Моим лакеям нельзя доверять. Они могут донести на вас...

- Вы не доверяете своим людям? О, сударыня, я счастлив, что могу оказать вам услугу! Я преподавал танцы, это правда. Но я так же хорошо владею шпагой, как и жезлом распорядителя танцев. Поверьте мне, это правда! Я смогу защитить вас от всех превратностей путешествия!

Княжна невольно улыбнулась при виде этой истинно французской горячности.

- Но ведь шпаги у вас нет, - заметила она. - Не станете же вы защищать меня с тросточкой в руке!

- Пардон, мадемуазель, - возразил француз. - Взгляните-ка на это!

В руках у него действительно была тонкая трость с затейливым набалдашником, выглядевшая весьма странно в сочетании с извозчичьим кафтаном. Француз потянул за набалдашник, и Мария Андреевна увидела спрятанное внутри трости узкое лезвие фехтовальной рапиры.

- Что ж, - сказала она, смеясь, - я взяла бы вас с собой и так, но теперь, когда вы так убедительно продемонстрировали мне, что можете быть полезны... Я просто не вижу причин для отказа! Садитесь в карету, сударь. Этот человек поедет со мной, - добавила она по-русски, обращаясь к Прохору, который все еще стоял за спиной у Мерсье, меряя француза с головы до ног неодобрительным взглядом.

Мерсье забрался в карету и скромно забился в самый дальний от княжны угол, стараясь, по всей видимости, занимать как можно меньше места.

- Положим, - сказал он, когда карета тронулась, - причина для отказа у вас все-таки была. Не забывайте, что я - француз.

- Я не питаю враждебности к французам, - возразила княжна. - Император Франции, французская армия - это совсем другое дело. Они - мои враги, да и то лишь до тех пор, пока бесчинствуют на русской земле. Как только их выбьют за Неман, они снова сделаются мне безразличны.

- Простите, мадемуазель, - осторожно сказал Мерсье, - но почему вы так уверены, что французы непременно будут изгнаны из России? Пока что, насколько мне известно, все движется совсем в ином направлении. Вот и вы покидаете Москву...