Больше Олег уже ничего не помнил. Он ухнул в глубокую бездонную ямину, на дне которой ревели и бесновались какие-то звери…
Очнулся художник от разговора. Разговаривали двое – таксист и еще кто-то. У второго голос был грубее и с начальственными нотками.
– Ты что, дурак?! Тебе бы только мочить.
– А что ж он… сука!… приложился, как кувалдой.
– Все, будем считать, что вы квиты. Не надо было свою ряшку под его кулак подставлять. Сам виноват.
– Висок рассек… – продолжал злобно бубнить таксист.
– Достань из аптечки пластырь, я тебя подремонтирую.
Какое-то время в наступившей тишине слышалось только обиженное пыхтенье таксиста. Олег повернул голову направо, затем налево, и убедился, что лежит на спине связанный скотчем по рукам и ногам.
На небе уже появились звезды, и стало немного видней. В их неверном свете художник различил, что его, похоже, отвезли на городскую свалку, потому что вокруг высились бугры мусора и доносился неприятный запах разлагающейся биомассы, который никак нельзя было спутать с каким-то другим.
«Все, мне конец… – вяло подумал Олег, еще пребывающий под воздействием усыпляющего препарата. – Тут меня и зароют… Глупо. Даже деньги, что дал мне Карла, я не успел спустить. А он был прав. Сегодня у меня действительно опасный день. Надо было прислушаться к его советам… дурак!»
– Нормалек? – спросил обладатель грубого голоса.
– Сойдет…
– Не скули, немного поболит и перестанет. Какой ты нежный… А все потому, что армии не попробовал. Там бы тебя научили, как свободу любить.
– Меня не взяли по здоровью, – буркнул таксис.
– Не надо лохматить бабушку. Скажи, что откупился, это будет честнее.
– А тебе какое дело?!
– Да, в общем, никакого. Но мне не нравятся крысы, которые отсиживаются на гражданке, когда нормальные парни тянут войсковую лямку.
– Ты чего завелся?
– Ничего. Это я так… Все, по машинам. Время…
Спустя несколько минут над свалкой воцарилась настороженная тишина. Олег попытался освободиться от пут, но клейкая лента, которой были связаны его руки и ноги, оказалась чересчур прочной.