– Изначально здесь были известняковые каменоломни. Некоторые восходят еще к временам Древнего Рима. Чем больше строили на поверхности, тем больше добывали камня внизу. Во время Второй мировой войны у Сопротивления здесь находились штаб-квартиры, некоторые из галерей использовались как грибные фермы. Но еще в восемнадцатом веке у парижан возникла блестящая мысль освободить места под застройку, перенеся вниз кладбища. – Кристиан светит фонариком на потолок. В камне высечено несколько слов. «Arrêtez! C"est ici l"empire de la mort», – читает он вслух. – Здесь царство мертвых. – Делает шаг вперед. – Готова?
– Пожалуй, – неуверенно отвечает Клэр.
Он обводит лучом фонарика вокруг. Сначала ей кажется, что они в очень тесном пространстве, потом Клэр осознает, что галерея, в которую они вошли, громадная. То, что она приняла за стены, на самом деле груды черепов и человеческих костей, почерневших от времени, уходящих вверх выше, чем достигает луч ее фонарика.
– Это останки шести миллионов парижан, их, видимо, больше, чем в городе над нами. Здесь все, от Рабле до Робеспьера.
Они медленно идут по пустым известняковым залам высотой с церкви. Некоторые освещаются отверстиями высоко вверху, куда падает луч вечернего солнца.
Наконец Кристиан останавливается.
– Здесь, – говорит он, указывая рукой.
Они стоят на верху высеченной в камне лестницы. Под ними большой бассейн с чистой водой.
– Рабочим, добывавшим здесь камень, требовалось мыться, поэтому они просто докопались до грунтовых вод. Смотри. – Он идет, зачерпывает ладонью воду и пропускает ее между пальцами. – Совершенно чистая. – Кладет фонарик и протягивает Клэр руку. – Искупаемся?
– А вода не холодная?
– Почти ледяная. – Кристиан начинает расстегивать одежду. – В рюкзаке у меня есть полотенца. И еще кое-что.
Он вынимает серебряный подсвечник и три свечи, полбутылки вина «Шато Икем», гусиную печенку и длинный батон свежего хлеба.
– Наслаждение и страдание.
Клэр снимает одежду, Кристиан делает то же самое. Свечи отбрасывают желтый свет, их мерцающее пламя играет на каменных стенах. Еще до того, как Клэр входит в бассейн, ей становится холодно. Кожа покрывается пупырышками. Она пробует воду и ахает.
– Пошли! – зовет Кристиан и входит в воду. – Крещение, – мягко добавляет он. – И возрождение. Здесь, в царстве мертвых, мы еще живые.
Он тянется к Клэр, притягивает ее к себе сильными руками. Несмотря на холод, у него эрекция. Ноги Клэр касаются ледяной воды, она невольно поднимает их и охватывает ими бедра Кристиана.
– Введи меня внутрь себя, – шепчет он.
Клэр опускает руку и направляет его пенис. Она замерзла, напряжена и содрогается, когда он, прижимая ее, входит внутрь до отказа.
Кристиан нежно совершает любовный акт, и Клэр обвивает его за шею рукой, чтобы держаться и позволить ему регулировать ее движения. Начинает стонать, и в полной тишине эти звуки кажутся пугающе чужими.
– Теперь, – говорит Кристиан, – доверься мне.