Кобра

- Подождите, я взгляну на этикетку. Тут есть надпись: «Твоя дочь Анни».

- Анни! О!

- Да, да, так и написано: «Твоя дочь Анни».

Дверь открыла маленькая женщина в джемпере, серой юбке и жакете с перламутровыми пуговицами. Крашеные каштановые волосы были кое-как собраны в пучок, совсем не гармонировавший с ее сморщенным личиком, буквально задавленном очками с толстыми стеклами. «Пухлые губы… У меня такие же», - подумала Мартина, держа букет обеими руками на уровне своей груди. Ей так и не удалось выдавить из себя улыбку, и она протянула цветы со словами:

- Вот, мадам! Пожалуйста, распишитесь в получении.

Увидев небольшой аккуратненький букет свежих цветов, старуха просияла. Мартина вынула из кармана свою гостиничную карту с предварительно вырванной из нее первой страничкой и сделала вид, что ищет ручку.

- Сейчас найду, мадам. Я вынимала ее две минуты назад, когда мне расписывались за предыдущую доставку.

- Ничего! Ищите, не торопитесь, мадемуазель. Я сейчас.

Даже старые мерзавки дают посыльным чаевые. Им и в голову не приходит, что молодая женщина пришла их убить в их собственном доме ясным солнечным утром, под голубым небом с редкими облачками, похожими на круто взбитую пену. В одно прекрасное утро, когда какой-нибудь Робер чинит во дворе свой драндулет, насвистывая песенку.

Мартина вошла и тихо закрыла за собой дверь. Потом вынула ручку из внутреннего кармана куртки и осталась стоять, опустив руки. Ручка - в правой, фальшивая квитанция от «Интерфлоры» - в левой. Лицо невыразительное, глаза серо-зеленые, пробор посередине, пухлые щеки. Внешность самая обыкновенная. Внешность девочки, названной Мартина, рожденной 20 июля 1964 года в больнице «Сент-Антуан», 12-й округ Парижа.

19

Марко Ферензи начал свой обед с супа с трюфелями. Потом будет султанка в чешуе из картофеля, фруктовое мороженое с белым игристым вином и груши в жженом сахаре. Пить он будет кондрьё от Гигаля. Фантастическое вино, но его качество может быть разным, поэтому очень важно правильно выбрать производителя. А очутившись в Лионе, важно правильно выбрать дорогой ресторан. Да еще расположенный в старом квартале с охровыми фасадами домов, так напоминающими Италию.

Ферензи сидел за столиком один, спиной к стене. Он получал двойное удовольствие. Возможность наблюдать, оставаясь зрителем привилегированным и тайным, захватывала гораздо сильнее, чем самое крутое реалити-шоу. Он видел в профиль мирно беседующих Федерико Андрованди и Люси Мориа. Она, казалось, была счастлива тем, что обедает с молодым человеком. Федерико не выглядел на свои тридцать девять лет. Ему запросто можно было дать лет на десять меньше. Внешность Люси, напротив, вполне соответствовала ее возрасту: ей перевалило за сорок, столько было бы и ее мужу, если бы ему удалось преодолеть этот возрастной рубеж прежде, чем его работой заинтересовались. На Люси был поношенный костюм и туфли на низком каблуке. Она была плохо, как-то неаккуратно причесана. Ее щеки слегка порозовели, хотя выпила она немного. Федерико безуспешно пытался ее напоить.

Люси Мориа видела Федерико впервые. Она не знала, что это тот самый человек, который три года назад убил ее мужа Венсана, повредив покрышки его автомобиля. В сто раз занимательнее, чем всякие там шоу, вновь подумал Ферензи. «Ты представишься как независимый журналист, делающий очерки о женщинах необычных профессий. Ее профессия называется вирусолог. Если интервью получится, ты предложишь его одному ежемесячному женскому журналу». - «Ого, неплохо, Марко». - «Ты пригласишь ее в один из лучших ресторанов Лиона, сказав, что на расходы не поскупишься».

Федерико, пустив в ход свою дьявольскую способность к надувательству, рассказывал вдове Мориа об интервью со знаменитыми людьми, с которыми он никогда не встречался, и о репортажах, которые никогда не делал. Похоже, это ее развлекало. Она, ежедневно сталкивающаяся с гадостью вроде возбудителей лихорадки Эбола или СПИДа, была далека от мысли, что встретилась с самым опасным из действующих вирусов - с предупредительным Федерико Андрованди, который часом раньше слушал ее рассказ о научной работе. Он восхищенно таращил глаза, делая вид, что забывает о еде. Федерико умел трепаться, но он умел и слушать.

Марко Ферензи был весьма доволен тем, что его шурин делает за него грязную работу. Сам он не смог бы есть как ни в чем не бывало, сидя напротив этой женщины, а потом, на десерт, напугать ее до полусмерти. У него случилось бы несварение желудка: шуточное ли дело - настоящее преступление в заведении такого класса!

Султанка была просто восхитительна, и кондрьё превосходно гармонировал с ее вкусным мясом, которое особенно выигрывало в сочетании с незамысловатой картошкой. Федерико Андрованди и Люси Мориа уже приступили к десерту. Эта женщина ест слишком быстро. Разумеется, сказывается привычка проглатывать наскоро сделанный бутерброд, чтобы опять вернуться к своим микроскопам. Марко Ферензи очень хорошо знал таких людей. Аскеты, одержимые. Впрочем, вполне симпатичны.

Федерико, который втихаря очень заботился о своей фигуре, не стал есть десерт и, попивая кофе без сахара, наблюдал, как Люси Мориа с аппетитом набросилась на свою порцию. Допив кофе и аккуратно поставив чашку, он вынул фотографию из внутреннего кармана пиджака - этот его неизменный темный костюм и белоснежная рубашка без галстука - и положил ее рядом с тарелкой Люси Мориа. На десерт она заказала что-то похожее на нугу-глясе. Аскетична, но только не сегодня.

Люси Мориа бросила взгляд на снимок. На ее лице изобразилась растерянная улыбка. Она подняла глаза на Федерико, лицо которого приняло крайне суровое выражение. «Мой шурин в отличной форме», - подумал Марко Ферензи как раз в тот момент, когда метрдотель подавал ему фруктовое мороженое с белым игристым вином.

- Ты бы видел ее, когда я выложил перед ней фотографию! - воскликнул Федерико.