К тому времени, когда Босх закончил, его возбуждение, похоже, передалось и ей. Оба понимали: прочитав такое, Маккей вынужден будет отреагировать. Вопрос заключался в том, чтобы заставить его обратить внимание на газету. Не надеясь на случай, они заранее подготовили план.
– О"кей, Гарри, у меня тут кое-какие дела, так что надо идти.
– Занимайся своими делами, Киз. Увидимся на месте. Давай встретимся без четверти шесть на Тампе, в квартале к югу от станции техобслуживания. Ты не против?
– Буду на месте, если ничего не случится.
– Да, ты права.
Положив трубку, Босх прошел в спальню и начал переодеваться. Одежду он подбирал, во-первых, с расчетом на то, что в ней, возможно, придется провести всю ночь, а во-вторых, держа в уме разработанный для игры с Маккеем план. Его вполне устроила белая футболка – после бесчисленных стирок она села, и короткие рукава плотно облегали бицепсы. Прежде чем надеть рубашку, Босх подошел к зеркалу. Из-под резинки ворота выглядывали половинка черепа и эсэсовские молнии.
Татуировки выглядели натуральнее, чем накануне. Еще дома у Викки он принял душ, и она сказала, что чернила от воды немного расплывутся и побледнеют, как обычно и случается с тюремными наколками. Викки также предупредила, что примерно через неделю рисунок начнет сходить, но при необходимости она всегда сможет его подновить. Босх ответил, что больше чем на один день наколки и не понадобятся – они либо сработают сразу, либо не сработают совсем.
Поверх футболки он надел рубашку с длинными рукавами и, снова посмотрев на себя в зеркало, решил, что череп и эсэсовские молнии вполне различимы при расстегнутом воротничке.
Готовый действовать, но обреченный на ожидание, Босх несколько раз прошелся по комнате, нервничая и поглядывая на часы. Чем бы заняться? Подумав, он решил позвонить дочери. Ее милый бодрый голосок даст ему необходимый заряд, которого хватит на ближайшие сутки. Поглядывая на листок с номером отеля «Интерконтиненталь» в Каулуне на дверце холодильника, он аккуратно, стараясь не ошибиться, набрал длинную последовательность цифр. У них было около восьми вечера, а значит, девочка уже дома. Но когда его соединили с комнатой Элеоноры Уиш, трубку никто не снял. После шести гудков включился автоответчик, который на двух языках, английском и кантонском, объяснил, как можно оставить сообщение. Босх ограничился несколькими словами и положил трубку.
Не желая предаваться размышлениям о дочери и о том, где она может быть в столь позднее время, Босх раскрыл папку с делом. Он всегда по несколько раз просматривал все собранные материалы, отыскивая и зачастую находя пропущенные детали. Несмотря на все то, что ему было теперь известно о деле и сопутствующих обстоятельствах, Босх не терял веры, зная – ответы всегда можно найти в деталях.
Он перечитал дело и уже собирался взяться за папку Маккея, когда вспомнил кое-что и позвонил Мюриель Верлорен. Она была дома.
– Вы уже читали газету?
– Да, прочитала, и мне стало так грустно.
– Почему?
– Потому что все снова вернулось. Все, о чем я старалась не думать. Все, что не хотела вспоминать.
– Мне очень жаль. Но я уверен, статья нам поможет. Рад, что вы нашли в себе силы поговорить с ними. Спасибо.
– Я готова сделать все, что вам поможет.
– Еще раз спасибо, Мюриель. И еще одно. Знаете, я нашел вашего мужа. Разговаривал с ним вчера утром.
Она долго молчала.
– Вот как? И где же он?