– Джон Маклеллан. Принес недели через две после того случая.
– Он сказал, где ее взял?
– Сказал, что в ломбарде в западном Голливуде. А потом мы узнали и про пистолет. Но его мне не вернули. Впрочем, я бы в любом случае его не взял.
– Понимаю, сэр. Детектив Маклеллан рассказывал вам о своих подозрениях? Делился мыслями?
– Он думал, что это дело рук какого-то хулиганья. Не «Чатсуортской восьмерки».
При упоминании о «Чатсуортской восьмерке» в памяти Босха что-то зашевелилось.
– Мистер Вейсс, считайте, что я ничего не знаю. Что такое «Чатсуортская восьмерка»?
– Так называла себя одна местная молодежная банда. Белые парни. Тогда, в восемьдесят восьмом, они совершили здесь несколько преступлений. Преступлений на расовой или религиозной почве. Так их называли в газетах.
– И вы стали мишенью этой банды?
– Да. Они мне звонили. Обычные угрозы, всякая чушь насчет «проклятых жидов».
– Но потом полиция заверила вас, что «Восьмерка» к краже отношения не имеет?
– Именно так.
– Странно, вам не кажется? Неужели они не видели связи?
– Я так же тогда думал, но вы же знаете – с полицией спорить бесполезно.
– А почему «Восьмерка» нацелилась именно на вас, мистер Вейсс? Понимаю, вы еврей, но все же почему они выбрали вас?
– Ответ прост. Один из этих паршивцев жил неподалеку. Четвертый дом от моего. Билли Беркхарт. На Хануку я поставил на подоконник менору, и с этого все началось.
– Что потом сталось с Беркхартом?
– Попал в тюрьму. Не по моему делу – за другие преступления. Его взяли вместе с приятелями. За ними много чего числилось. Здесь жила черная семья, так они сожгли крест прямо на передней лужайке. Даже пытались поджечь храм.
– Но кражу в вашем доме совершили не они.
– Получается, что не они. Так мне сказали в полиции. Понимаете, не было ни нацистских символов, ни каких-то указаний на религиозную мотивацию. Кто-то просто разгромил дом.