— Но ты ведь только что сказал, что не удивился.
Харри слегка откинулся на спинку стула:
— Я уже долгое время служу в полиции, господин судья. И меня больше не удивляет, что люди совершают странные поступки. Даже убийцы.
Вальдерхауг снова надел очки, и Харри показалось, что на его морщинистом лице промелькнула легкая улыбка.
Ула Лунде кашлянул:
— Как тебе известно, старший инспектор Том Волер был на короткий период отстранен от исполнения служебных обязанностей в связи с закончившимся подобным же образом задержанием молодого неонациста.
— Сверре Ульсена, — пояснил Харри.
— В тот раз Служба внутренней безопасности не нашла оснований рекомендовать прокурору города возбудить уголовное дело.
— Вы всего неделю работали, — сказал Харри.
Ула Лунде вопросительно посмотрел на Вальдерхауга. Тот кивнул.
— Так или иначе, — продолжил Лунде, — мы, разумеется, находим поразительным факт, что тот же человек вновь оказался в той же ситуации. Нам известно, что в полицейском корпусе силен дух корпоративной солидарности и сотрудникам неприятно ставить коллег в неловкое положение… э-э… как бы это…
— Заложив их, — подсказал Харри.
— Что-что?
— По-моему, ты слово «заложить» подыскивал.
Лунде снова обменялся взглядами с Вальдерхаугом:
— Я знаю, что имею в виду, но мы предпочитаем называть это «сообщать важную информацию», чтобы правила игры соблюдались. Ты не согласен, Харри?
Передние ножки стула, на котором сидел Харри, со стуком опустились на пол:
— Да в общем-то да. Просто я в терминах не так силен, как ты.
Вальдерхауг уже больше не мог скрывать улыбку.
— Не слишком в этом уверен, Холе, — сказал Лунде, у которого на губах тоже появилась улыбка. — Хорошо, что ты согласен со мной, и раз уж ты много лет работал вместе с Волером, мы исходим из того, что ты хорошо знаешь его характер. Сотрудники, с которыми мы уже беседовали, отмечали бескомпромиссный стиль обращения Волера с уголовниками, а порой и не только с ними. Разве Том Волер настолько безрассуден, чтобы вдруг застрелить Альфа Гуннеруда?