— Я тоже забронировал сейф в том же банке, но в другой секции. Туда я положил деньги. Полмиллиона, как мы договаривались. Предлагаю обмен. Если орден на месте, я вам отдаю свою карточку и ключ от своего сейфа, а вы мне карточку от вашей секции.
— Поехали в банк. Моя машина внизу.
Все прошло гладко. Вашенский не знал, как ему обезопасить себя от неприятностей. В конце концов он забрал орден и перенес его в отсек, где оставил деньги, а Журавлев положил деньги туда, где хранился орден. Каждый получил свой ключ и свою карточку.
Взволнованный и потный выходил на улицу потомок Платона Зубова. Журавлев оставался спокойным и хладнокровным.
— Что же вы не забрали деньги с собой? — спросил Вашенский.
— Не к спеху. В банке целее будут. А почему вы орден оставили, мне не понятно.
— Уж тут-то все понятно. Я лечу на самолете, да еще с пересадкой в Москве. У меня орден отберут на таможне. Идти на такой риск глупо. Его заберут позже надежные люди, способные перевозить такие вещи через границу.
— С пересадкой? — задумчиво переспросил Журавлев.
— А вы знаете, сколько лететь от Новосибирска до Парижа? Пол земного шара. Прямых линий между европейскими странами и Сибирью не существует. Сначала в Москву, а потом в Париж.
— Странно, почему я раньше об этом не подумал… Еще одно узкое место.
— Москва? Узкое? Вы спятили.
— Нет, я о своем. Желаю удачного полета, господин Вашенский. Кстати, вы не знаете случайно Гийома Пуартье? Тоже из русских, живет на юге Франции.
— Не имел чести. Я, видите ли, далек от коллекционирования всяких блестящих побрякушек. Это уж так, для престижа, чтобы не ударить в грязь лицом. Хотите вы того или нет, но Платон Зубов вошел в историю. И, по моему мнению, был незаурядной личностью.
— Да, безусловно. Раз вы не знали Гийома Пуартье, я могу быть спокойным. Вы долетите до Парижа без приключений.
— О чем это вы?
— Ни о чем. Желаю счастливого полета.
Журавлев повернулся и направился в центр, где в открытом кафе его ждала Анна.
Девушка нервничала. Она влюбилась и поняла это после появления красотки, которая увела Дика на всю ночь. Ее самолюбие было задето. Когда Журавлев сел за столик, где Анна допивала второй коктейль, она набросилась на него с упреками:
— Опять с этой рыжей кошкой встречался?
— Аня, ты уже отдавила мне все мозоли. Успокойся.