Мужчина в мешковатом джемпере повернул к Сэм голову, глубокомысленно изучая ее, а девушка-американка улыбнулась.
– А кто такой Слайдер, Сэм? – спросила Таня Якобсон. – Не хотите ли вы рассказать нам о Слайдере?
И она рассказала им о том, как узнала Слайдера, о том, как он умер и даже после смерти все снился и снился ей – до тех пор, пока не погибли ее родители. Когда она кончила говорить, вокруг стояла тишина, которая, казалось, воцарилась тут навсегда.
– Ужасно, – сказала девушка-американка. – Это действительно ужасно. У меня прямо по всему телу мурашки поползли.
Потом опять надолго все замолчали.
– Ну и что же вы чувствовали в связи с этим, Сэм? – заговорила Таня Якобсон.
Эти слова прозвучали будто издали, как эхо. Сэм осмотрелась, озадаченная, не поняв, к ней ли они были обращены. Ее взгляд наткнулся на Сади, сидящую на своем пуфике, как на горном выступе.
– Я не могу припомнить, правда. Пожалуй, оцепенение, и довольно долгое время. Я чувствовала, что это сделал он, он убил их. Потом он мне не снился довольно долго.
– А почему, по-вашему, так произошло? – спросила Таня.
– Потому, что смерть моих родителей – самое страшное из всего случившегося. Хуже он уже ничего не мог бы сделать.
Таня кивнула.
– И кто же растил и воспитывал вас потом, Сэм? – поинтересовалась она.
– Дядя с тетей.
– Они к вам хорошо относились?
– Нет. Они обижали меня. Они были очень холодными людьми.
– Вы когда-нибудь рассказывали им о Слайдере?
– Нет.
– А вообще кому-нибудь когда-то рассказывали, Сэм? – спросила Таня.
– Нет, – ответила она, немного поколебавшись, поскольку вспомнила, что рассказала Бэмфорду О"Коннелу.
– А как насчет вашего мужа?