Дверь закрылась.
Утро. Она так и не спала. Или спала? Она выскользнула из постели, как ни странно чувствуя себя бодрой и свежей. Должно быть, хороший день для ее биоритма. «Я чувствую себя великолепно. Потрясающе. Я резонирую».
У ВАС УЙДЕТ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ НА ТО, ЧТОБЫ РЕЗОНИРОВАТЬ, СЭМ.
БЛЕСК, СЭМ, ВЫ В САМОМ ДЕЛЕ ХОРОШО РЕЗОНИРУЕТЕ.
ДА, В САМОМ ДЕЛЕ?
«Резонирую», – подумала она, когда вода из душа обожгла лицо и глаза защипало от мыла. Резонирую! Она улыбнулась. Она чувствовала себя легко и беззаботно, словно с нее сняли какую-то тяжесть. «Берегись, Слайдер, я резонирую. Я доберусь до тебя, ты, отвратительный слизняк с глазами-щелочками».
Она оделась и направилась в прихожую. Хэлен вышла из своей комнаты в халате.
– Доброе утро, миссис Кэртис. Вы сегодня поднялись рано.
– Да, у меня деловой завтрак. Что там у Ники в школе?
– Сегодня у него экскурсия. Они собираются в лондонский зоопарк.
Сэм прошла в комнату Ники. Он как раз начинал просыпаться, и она слегка поцеловала его в лоб.
– Увидимся вечером, тигренок.
Он сонно посмотрел на нее снизу вверх с печальным выражением лица.
– А почему ты сейчас уходишь, мамочка?
– Мамочка сегодня должна прийти на работу рано.
Она почувствовала себя виноватой. А он что чувствует? Что он не нужен? Что он помеха в ее карьере? Это слова Бэмфорда О"Коннела всколыхнули в ней чувство вины.
ВЫ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ СОБСТВЕННОЙ КАРЬЕРЫ РАДИ НИКИ… МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ИСПЫТЫВАЕТЕ ГНЕВ НА НЕГО. МОЖЕТ БЫТЬ, ГЛУБОКО В СВОЕМ ПОДСОЗНАНИИ ВЫ ОЩУЩАЕТЕ, ЧТО ЕСЛИ БЫ У ВАС ЕГО НЕ БЫЛО, ТО…
Она внимательно посмотрела на Ники, ей не хотелось уходить, а хотелось крепко обнять его, самой сводить в зоопарк, показать ему жирафов, быть ласковой с ним. Она желала, чтобы никогда, ни на единый миг он не испытывал того, что испытала она в своем детстве.
– Вечером увидимся, – сказала, она, с неохотой отрываясь от сына.
– Ты сегодня придешь поздно, мамочка?