— Во мне не одна женщина, а много. В тебе тоже не один мужчина.
— Это что, вуду?
— Это просто здравый смысл.
Около восьми часов мы ехали через парк на окраину города. Когда мы проезжали Меер, я спросил Эпифани, почему в ту ночь их группа совершала жертвоприношение здесь, под звездами, вместо того чтобы сделать это у себя в хумфо. Она что-то пробормотала о древесных лоа.
— Лоа!
— Это духи. Воплощения Бога. Много-много лоа. Рада лоа, Петро лоа: добрые и злые. Дамбалла — тоже лоа. Баде — это лоа ветра; Согбо — лоа молнии; Барон Самди — хранитель Кладбища, повелитель секса и страсти; Папаша Легба присматривает за нашими домами и местами, где мы собираемся, за воротами и изгородями. Мэтр Каррефур стережет все перекрестки дорог.
— Должно быть, он мой патрон, — заметил я.
— Он покровитель колдунов…
Когда— то Новый Храм Надежды на Сто сорок четвертой улице был кинотеатром. Над входом висел старый навес, украшенный футовыми буквами "ЭЛЬ СИФР". Я поставил машину в конце квартала и взял Эпифани за руку, когда мы шли назад, к ярким огням.
— Почему ты интересуешься Сифром? — спросила она.
— Он волшебник из моих снов.
— Сифр?
— Или доктор Сайфер, — как угодно.
— Ты знаешь его?
— Роль "свами" — одна из многих, на которые он способен. Он все равно что хамелеон.
Эпифани крепко ехала мою руку.
— Будь осторожен, Гарри, прошу тебя.
— Постараюсь, — пообещал я.
— Не шути. Если этот человек действительно таков, как ты говоришь, он владеет большой силой. С ним нельзя шутить.
— Войдем внутрь.