Вечер последнего дня весеннего месяца нисана оказался для бедного пастуха Елиазара очень неудачным. Началось с того, что у него сегодня потерялась овца. Это была старая овца. Как часто шутил Елиазар, почти такая же старая, как он сам. Но с этой овцы началась его отара. Он купил ее маленькой, совсем крошечной, выкормил молоком и хлебом, она выросла вместе с его детьми. Эта овца была как бы старейшиной отары, ее основой. И вот сегодня он не заметил, как его старушка куда-то запропастилась. Что совсем обидно, заметил он пропажу слишком поздно, когда уже загонял свою маленькую отару домой.
Бедному Елиазару ничего не оставалось, как опять покинуть свой дом в поисках пропажи. Худой и длинноногий, он быстро прошел весь свой дневной путь, но так и не нашел потерявшейся овцы. По-видимому, подслеповатая куда-то далеко забрела.
Но только сейчас до него дошло, что пропажа овцы – еще не самое плохое, что с ним сегодня приключилось. Гораздо хуже другое. Он так увлекся поисками, что совсем перестал следить за временем. И вот теперь только он поднял голову, посмотрел на небо и вдруг увидел, что солнце уже зацепилось краем за горизонт.
У Елиазара неожиданно слезы навернулись на глаза. Еще не больше четверти часа, и на небе появятся звезды, значит, наступил шабат. Если точнее, этот вечер, вечер пятницы, называется эрев шабат – канун субботы, но на него распространяются все субботние правила. Для благочестивого иудея субботний покой и соблюдение субботних предписаний – нерушимая святыня. Даже если Елиазар случайно натолкнется сейчас на свою овечку, то не сможет ее забрать с собой и привести домой. И более того, сам он тоже домой дойти не сможет. До границы их деревни гораздо более разрешенных двух тысяч локтей. Значит, вместо того, чтобы провести это благословенное время в кругу семьи, он останется на весь шабат здесь, где его застиг эрев шабат. Таковы строгие правила. И наказание за их нарушение – смерть.
Все, что ему оставалось, – это найти себе пристанище на ночь и на весь следующий день до самого заката. Оглядываясь по сторонам, Елиазар понял, где он сейчас находится, и ему стало совсем тоскливо. Это было нечистое, нехорошее место. Это было место недавней казни. Всего две недели назад, перед началом праздника Песах, здесь распяли трех человек. Но выбора у него уже никакого не было.
– Еще ладно, что разрешили быстро снять распятых, а то была бы у меня страшная компания на шабат, – сказал он себе в утешение. – Раздобрились в этот раз римляне.
Остающиеся до наступления темноты минуты Елиазар решил потратить, чтобы обойти вокруг горы в поисках удобного пристанища до завтрашнего вечера. Хорошо бы хоть дерево найти, чтобы сидеть под ним. Ведь когда наступит шабат, хорошему иудею не следует даже думать о делах.
Огибая место последней казни, Елиазар вдруг увидел, что какой-то человек стоит на вершине холма. Острый глаз пастуха распознал на фоне закатного неба фигуру воина с копьем. Этот плечистый высокий человек явно был одним из легионеров римской когорты, пришедшей на праздник в Иерусалим с прокуратором.
– Что может здесь делать этот чужеземец? – сказал себе Елиазар. – Это странно, очень странно. Он один. Римлянин за пределами своего лагеря, поздно вечером – и один.
Любопытство Елиазара пересилило страх. Он каждый день вел свою маленькую отару мимо этого места и точно знал, что там нет ничего, ну совершенно ничего интересного и ценного. Даже остатки одежды казненных, которые побрезговали взять палачи, кто-то на прошлой неделе унес. Пастух решил тихонько подойти поближе, чтобы разглядеть, что там, на месте недавней казни, делает этот язычник. Но тут из-под его ноги выскочил камень и покатился по склону. Воин резко повернулся в его сторону и на плохом арамейском языке сказал:
– А ну стой, кто там. Назовись.
Не повиноваться римлянину было опасно. Елиазар остановился, громко назвал себя и объяснил, что он мирный пастух, ищет пропавшую овцу.
– Подойди ко мне ближе.
Иудей медленно двинулся вверх. Подойдя к чужеземцу ближе, Елиазар понял, что на холме перед ним стоит не рядовой римский воин. Такую красивую бронзовую кольчугу с круглыми блестящими бляхами носили только начальники. Да и лежащий у его ног шлем с пышным поперечным гребнем из конского волоса был не для простых солдат. Римлянин был сотник, не меньше.
– Пастух, не бойся, подойди ближе. Послушай. Я хочу сделать нужное людям дело. Помоги мне, и Бог тебя вознаградит.
– Ты, римлянин, просишь о помощи меня, пастуха, бесправного раба вашей империи? – спросил чужеземца Елиазар и удивился своей смелости.
– Да.
– И ты сказал Бог, а не боги, – переспросил пастух.
– Ты прав, иудей, я сказал Бог. Поможешь мне?
– Что ты хочешь от меня?
ebooksa