Дорога

— Питер. — Линда слегка повернулась на своём сиденье. Она устремила на него укорительный взгляд. — Ты знаешь, как нужно поступить.

Питер вздохнул. Просидев в машине один час, он уже отчаянно стремился выйти. К этому времени они спели около пятнадцати песен (большей частью детских), съели одно яблоко и пакет чипсов, выслушали рассказ Луиз о глупой собаке её подруги Джемаймы — той, которая постоянно попадает под машины, — и уже десять минут играли в игру «я вижу» в соответствии с уникальными правилами, установленными Роуз. Правила гласили, что если наступала очередь Роуз загадывать слово, то никто не должен был отгадать его раньше, чем после как минимум двух неудачных попыток. Если кто-то оспаривал право Роуз играть в игру по своим правилам, то она моментально взрывалась, и тогда Линда говорила голосом, в котором звучало страдание: «Ради бога, неужели это так важно? Просто сделайте так, как ей хочется, и тогда снова наступит мир и покой».

В машине был магнитофон, но музыка стояла под запретом. Возникало слишком много споров о том, что они будут слушать, когда и как долго. Ещё у них был плеер с наушниками, который не особенно нравился Роуз, но Питеру и Луиз приходилось пользоваться им по очереди — двадцать минут для Луиз и двадцать минут для Питера — и в данный момент он находился в распоряжении Луиз. Она сидела у другого окна, подтянув к подбородку одно худое загорелое колено, и пыталась наклеить деколи в форме сердечек на накрашенные ногти ног. Она кивала головой в такт музыке, которая вливалась ей в уши. Какая-нибудь глупая музыка — наверняка Бритни Спирс. В наушниках звучала одна и та же песня несколько раз подряд, и её едва слышный ритм досаждал Питеру, словно писк комара. Он попытался не обращать на неё внимания.

— Ладно, ладно, — сказал он. — Значит, «Р». Хорошо. Что-то, что начинается на «Р».

Выглянув в окно, он попытался обнаружить другой объект, который смог бы удовлетворить Роуз. Но это было очень трудно, потому что вокруг почти ничего нельзя было увидеть. Пыль? Нет. Кусты? Нет. Столбы? Нет. Дорога слегка возвышалась над канавами, расположенными по сторонам; параллельно канавам стояли белые столбики с красными полосками. Они мелькали за окном через равные промежутки пути. Полоса деревьев говорила о том, что где-то справа от них проходит ручей.

— Ручей, — сказал Питер.

— Что? — спросила Роуз.

— Ручей. Он начинается на «Р».

— Где ручей? — Роуз попыталась посмотреть в окно. — Покажи.

— Вон там. Где деревья.

— Какие деревья?

— Эти. — Питер постучал пальцем по стеклу. — Вон там. Очень далеко.

— Я не вижу его! — взвыла Роуз, и Питер закатил глаза.

— Ты не сможешь увидеть ручей, Роузи, — объяснила Линда. — Он за деревьями.

— Ты не должен говорить «Я вижу ручей», если на самом деле ты его не видишь, — возразила Луиз. Она перематывала кассету назад и услышала разговор, несмотря на наушники. Роуз наморщила лоб, размышляя над новым предположением.

— Луиз! — Голос Линды звучал угрожающе.

— Не мешай, — сказал Питер. — Если хочешь играть, отдай мне плейер.

— Это был не «ручей», Роузи? — прервала их Линда — Это был не он, да?

— Нет.

— Хорошо. Теперь моя очередь. Э-э-э… «радио».