– А это что? – спросил Дон, показав на белые линии внизу.
– Камера Стриндберга была снабжена часовым механизмом, автоматически регистрирующим время спуска затвора. Этот снимок сделан сразу после полуночи, двенадцатого июля. Положение луча не изменилось.
Он перелистал клеенчатую тетрадь. С каждой страницей почерк Стриндберга становился все более неразборчивым.
– Из-за холода и потери газа шар начал терять высоту. Двенадцатого июля, утром, началось обледенение сетки и канатов. «Орел» стал тяжелее почти на целую тонну. Каждые десять – пятнадцать метров гондола задевала лед, поэтому, как вы видите, почерк у Стриндберга… трудно писать в таких условиях, не правда ли? Курс отклонился на восток, они начали отчаянно спорить, как заставить шар лететь к нужной точке. К вечеру ветер полностью стих, и, несмотря на полностью стравленный гайдроп, шар опустился на лед. В одиннадцать Френкель и Стриндберг попытались уснуть. Но безуспешно.
Эберляйн показал на строчки:
На следующей странице:
– К началу следующего дня, тринадцатого июля, они выбросили не только буй, но и все, что могли. Буем, который они для проформы должны были установить на Северном полюсе, пожертвовать не жаль, но они начали избавляться и от мешков с провизией. Всю ночь шар неподвижно пролежал на льду. К утру начало пригревать солнце, и они попытались подняться в воздух. Шар начал было подниматься, но гайдроп примерз ко льду, и пока они его освобождали, опять стало холодно. В этот день никаких записей Стриндберг не делал – страдал от морской болезни. Но утром четырнадцатого июля счастье им улыбнулось.
Эберляйн нашел еще один остекленный негатив. Опять сферы, но освещение совсем другое: горелка, крест и звезда окружены странным туманным ореолом.
– Снимок сделан в два часа ночи. – Немец показал на шкалу у нижней кромки негатива. – Они как раз заякорили шар на льдине. Полуночное солнце светило очень слабо, поэтому Стриндберг воспользовался магниевой вспышкой. Судя по всему, он находился метрах в пятидесяти от шара.
Посмотрите, вот здесь… сквозь сферы видны очертания гондолы.
Дон посмотрел изображение на свет. Ничего, кроме тонкого луча, направленного на внутреннюю сферу, он не увидел.
– Нильс Стриндберг вернулся к шару. Андре уже промерил координаты секстантом и был готов к отлету. Но когда Стриндберг показал ему…
Эберляйн перевернул еще несколько страниц в дневнике, нахмурился и начал листать назад. Наконец нашел.