– У нацистов нож связан со свастикой, у предшественников общества Туле свастика была проткнута ножом. Эсэсовцы, принимая присягу, получали кинжал с двойной молнией и давали клятву беречь его пуще жизни. Мало этого, в ходу была странная мысль, что таким образом их посвящали в рыцари. Они, оказывается, были прямыми наследниками рыцарей Немецкого ордена.
Что-то звякнуло. Воцарилось тишина. Но Дона уже было не остановить.
– В древненордической мифологии постель богини Хель называлась Одр, блюдо носило название Голод, а нож…
– Спасибо, достаточно, – сказала Эва Странд.
– А нож обозначал голодную смерть.
Дон открыл глаза. Эва стояла перед ним с ножом – небольшой остроконечный столовый нож с деревянной ручкой.
– Достаточно, – повторила она, подойдя к двери в винный погреб. – Это все не то. Мне хотелось бы знать, не играет ли нож в какой-нибудь системе символов роль… – Она просунула лезвие в щель между дверью и косяком. – Роль ключа…
Жиденький язычок замка, щелкнув, отскочил.
– Вы должны написать об этом вашем подвиге статью в «Адвокат», – сказал Дон. – Коллеги будут в восторге.
– Есть границы допустимого, – строго сказала Эва, открыла дверь и скрылась среди бутылок.
Дон успел задремать, но его вывел из сна стук каблуков по плиточному полу. Он открыл глаза – Эвы не было. Звук доносился из винного погреба. Почти тут же дверь открылась, и на пороге появилась Эва. Она осторожно поставила на стол трофей: пыльную пузатую бутылку с простенькой этикеткой. Дон прочитал: Grahams Vintage Port.
– Неплохую коллекцию собрал посол. Сорок восьмой год.
Она достала из буфета две зеленоватые рюмки и поставила рядом с бутылкой. Дон с матраса наблюдал за ее действиями. В таком ракурсе, с низкой точки, все это напоминало тщательно выстроенный кадр из фильма.
– Один из самых… – Она замолчала, возясь с пробкой. – Когда имеешь дело со старыми винами, снимать сургуч с горлышка надо очень осторожно. А тем более – ввинчивать штопор… Один из самых прославленных урожаев – сорок восьмого года, вы же знаете.
Такие сведения находились далеко за пределами познаний Дона в виноделии.
– Можете, конечно, притворяться равнодушным… – Эва осторожно вытащила пробку. – Поверьте мне на слово – самый изысканный год. Этот портвейн может храниться еще полвека, и станет только лучше. Вино на все времена…
Она протянула Дону рюмку. Дон поднес ее к губам. Эва внимательно следила за выражением его лица.
– Вкус послевоенного Лиссабона… – задумчиво произнесла она.
У Дона возникло чувство, что он пьет сироп, – настолько силен был привкус кофе и карамели.
– В сорок восьмом был необычно холодный июль… – Она долго перекатывала глоток портвейна во рту и проглотила наконец. – А в начале августа наступила дикая жара, и грозди созрели очень быстро. Если я правильно помню, сбор урожая из-за жары начали намного раньше, чем обычно, но часть винограда уже пересохла. А пересохшие ягоды придают вину ни чем не сравнимую сладость. Еще в начале шестидесятых сорок восьмой ценился очень высоко, его сравнивали с сорок вторым… Сорок второй был тоже очень хороший год.
ebooksa