Звезда Стриндберга

Машина выехала на дорогу.

Эва начала стонать – тряска, очевидно, причиняла ей боль. Дон остановился, покопался в сумочке и выудил четыре фиолетовые таблетки. Только когда она их проглотила, он осознал, что дозировка была более чем сомнительной.

Он ободряюще похлопал ее по бедру. Нейлоновый чулок был совершенно черным, в туфле полно крови. Дон перегнулся через сиденье, обернул ей ногу последним полотенцем и завязал как можно туже. Эва откинула голову на подголовник. Сзади приближался грузовик. Он включил скорость.

Страндвеген, Хамнгатан, Центральный терминал. Там избавиться от машины – и голубая линия метро. На север.

21. Крест

Лена вышла на площадь с замурованным колодцем, и ее ослепило яркое утреннее солнце.

Никаких следов ночных кошмаров на лице уже не было. Она особенно тщательно подгримировала круги под глазами и даже немного нарумянила щеки. Это было рискованно, потому что Фатер до сих пор отказывался признать, что она уже взрослая. Чтобы его не провоцировать, она надела мешковатый тренировочный костюм и кроссовки.

Крест лежал в рюкзачке, холодный, как сосулька. Идти в банк ей не хотелось, но тело требовало свое – шаг стал привычно легким и пружинистым.

Она пробежала по знакомой булыжной мостовой и у постоялого двора Оттенхоф свернула в старинный переулок к ратушной площади Вевельсбурга.

Последние сто метров сбавила темп и пошла шагом, то и дело поглядывая на силуэт замка.

Ребенком она воспринимала этот дом как знак судьбы, подумать только – собственный замок, как у принцессы, такое бывает только в сказках. Забудь про сказки. Собственный замок – горькое напоминание о собственных потерях.

У остекленного входа она остановилась и машинально закинула руку за спину – убедиться, что рюкзак с крестом никуда не исчез. Глубоко вдохнула и вошла в гигантский мраморный зал. Охранники знали ее с детства и тем не менее, холодно поздоровавшись, подвинули ей прибор для дактилоскопической идентификации.

Елена приложила палец, и двери из бронестекла с тихим жужжанием раздвинулись. Она начала подниматься по лестнице. Сложная начинка кроссовок хлюпала на каждом шагу. Она встряхнула головой, чтобы отогнать ненужные мысли.

Наконец лестница кончилась, и она пошла по выстеленному красным ковром коридору направо, к лифту. Лифт поднял ее в приемную дирекции.

Там сидел молодой секретарь с совершенно белыми волосами и сиреневыми веснушками. Ее ждут, равнодушно сообщил он.

Елена обвела взглядом длинный ряд старинных портретов на стенах в позолоченных рамах. Все они были написаны маслом на одинаковом матовом черно-зеленом фоне, хотя художники, насколько ей были известно, разные. Целые поколения строгих, значительных стариков неодобрительно уставились на нее. Она взялась за ручку. Дверь открылась совершенно беззвучно.

Обшитые дубом стены, натертый до льдистого блеска паркет, у стен – бесчисленные ряды сейфов. В сейфах – покрытые пылью свинцовые контейнеры с ампулами.

Елена остановилась, не доходя до большого письменного стола у панорамного окна.

Хотя Фатер сидел к ней спиной, она знала, что он прислушивается к каждому ее движению.

Взгляд его, как всегда, устремлен на крепость. Над непропорционально огромной северной башней плыло большое грозовое облако. Погода менялась, скорее всего, будет дождь.