Мало-помалу он оправился. Да, он лишился возлюбленного сына, но у него еще оставалось время, чтобы обзавестись наследником, ведь тогда ему шел всего тридцать девятый год.
Уверен, вам все это известно, мистер Глэпторн, но вы должны выслушать все снова из моих уст по следующей причине. Я держусь о лорде Тансоре иного мнения, чем большинство людей, считающих его холодным, высокомерным и эгоистичным. Я знаю, что у него есть сердце, чувствительное сердце, даже великодушное, хотя оно открывалось лишь в самых крайних обстоятельствах. Но оно у него есть.
Я слушал не перебивая, а дождь все лил и лил.
— Погода никак не налаживается, — вскоре промолвил мистер Картерет, — а мы тут уже малость промокли. Давайте зайдем внутрь.
Мы встали и подошли к массивной, обитой гвоздями черной двери, но она оказалась запертой.
— Ну что ж, — вздохнул мистер Картерет, — придется остаться здесь.
— Метафора судьбы, — заметил я.
Он улыбнулся и снова сел, на сей раз подальше от окна, в самом углу портика, под уже потемневшей мемориальной доской в память о Томасе Стивенсоне и его жене, умерших с разницей в три месяца (а также их дочери Маргарет, ум. в 1827 г. в возрасте 17 лет).
— Я знал Тома Стивенсона, — сказал мистер Картерет, заметив, что я разглядываю мемориальную доску. — Его бедная дочь утонула здесь под мостом. — Он немного помолчал. — Я всем сердцем разделил скорбь лорда Тансора, поскольку за год до кончины Генри Хереварда мы потеряли нашу старшую дочь. Поверите ли, она тоже утонула, как и дочь Тома Стивенсона, только не здесь, а в Эвенбруке, протекающем через Эвенвудский парк. Она шла по парапету моста, как любят делать дети. Ее няня отошла на несколько шагов назад, чтобы поднять какую-то оброненную вещь. Все произошло в мгновение ока. Шесть лет. Всего шесть лет. — Он вздохнул и откинул круглую голову к холодной стене. — Вечно текущий поток, забравший нашу девочку, унес свои воды неведомо куда. Но душевные раны, мистер Глэпторн, они остаются навсегда. — Он еще раз вздохнул, а затем продолжил: — Для родителя нет ничего страшнее, чем смерть ребенка, мистер Глэпторн. Тому Стивенсону, к счастью, не довелось узнать о гибели своей бедной дочери — он умер раньше, как вы видите по датам. Но Небо не пощадило ни лорда Тансора, ни меня. Мы оба претерпели жесточайшие муки горя и боль утраты. Принц ты или нищий, всем нам приходится переживать подобные испытания в одиночку. В этом отношении лорд Тансор не отличался — не отличается — от нас с вами, да и от всякого иного человека на свете. Он занимает привилегированное положение в жизни, но и несет тяжкое бремя ответственности. Наверное, вы относитесь к моим словам скептически. И подозреваете во мне рабскую преданность старого слуги.
Я сказал, что по природе своей я далеко не санкюлот[155] и что я рад за лорда Тансора, имеющего возможность пользоваться щедротами благосклонной судьбы.
— Здесь мы с вами сходимся, — улыбнулся мистер Картерет. — Время нынче демократическое и прогрессивное, как неустанно повторяет мне моя дочь. — Он вздохнул. — Но лорд Тансор не видит этого, не понимает, что вся прежняя жизнь неминуемо закончится однажды, вероятно, довольно скоро. Он свято верит в неизменный, нерушимый порядок вещей. Это не гордыня, а своего рода трагическая наивность.
Потом он извинился, что заставил меня выслушать свою традиционную «проповедь», и принялся рассказывать о нынешней леди Тансор и о неуклонно возрастающем отчаянии его светлости, так и не получившего наследника за многие годы второго супружества.
Вскорости мистер Картерет умолк и уставился на меня, словно ожидая какой-то реплики.
— Прошу прощения, мистер Картерет.
— Да, мистер Глэпторн?
— Я здесь, чтобы выслушать вас, а не расспрашивать. Но позвольте мне все же задать один вопрос касательно мистера Феба Даунта. Мистер Тредголд говорил о нем как о человеке, пользующемся особым расположением лорда Тансора. Вправе ли вы сказать сейчас либо при следующей нашей встрече, существует ли некая связь между упомянутыми в вашем письме обстоятельствами и положением означенного джентльмена по отношению к его светлости?
— Гм, вы выражаетесь высокоюридическим языком, мистер Глэпторн. Если вы спрашиваете, нашла в мистере Фебе Даунте осуществление страстная мечта лорда Тансора о наследнике, тогда я без раздумий отвечу утвердительно. На самом деле я уверен, что мистер Тредголд сказал вам об этом. Виню ли я своего кузена за намерение назначить мистера Даунта своим наследником? Нет. Чувствую ли я себя ущемленным? Тоже нет. Лорд Тансор в полном праве распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению. Однако дело, которое я хотел изложить мистеру Тредголду и теперь собираюсь изложить вам, не имеет прямого отношения к мистеру Даунту, хотя косвенно влияет — и весьма сильно — на его будущее. Пожалуй, все остальное я расскажу при следующей нашей встрече. Вижу, дождь пошел на убыль. Ну что, двинемся обратно?
Я стоял в дверях столового зала, пока мистер Картерет забирал у привратника потертую кожаную сумку на длинном ремне и несколько минут разговаривал с ним. Краем глаза я заметил, как он передал мужчине небольшой пакет, а потом произнес еще несколько слов. Затем мистер Картерет присоединился ко мне, и мы вместе вышли в конный двор, где он облек свое маленькое круглое тело в просторную куртку для верховой езды, нахлобучил на голову потрепанную шляпу и повесил сумку через плечо.
— Вы доберетесь до дома засветло? — спросил я.
— Если потороплюсь. И путь мне будет освещать приятная перспектива чаепития в обществе моей милой дочери.
ebooksa