Раскисшая дорога привела их в лес. Китайгородцев оценил предусмотрительность Хамзы: если бы они ехали не на «Ниве», вряд ли смогли бы преодолеть это грязное месиво. Несколько километров пути через лес отняли у них около часа времени. Наконец, упомянутая Хамзой дорожная развилка и указатель: «Научная станция». Им туда. Повернули по указателю. Еще километр пути, и дорога уперлась в неказистые ворота – за ними несколько приземистых домиков, а дальше неспокойная водная поверхность спрятавшегося в лесу озера. Залаяли собаки. Лапутин и Китайгородцев подождали, но никто к ним из домиков не вышел. И только когда Лапутин прошел к воротам, появился какой-то мужичок. Низкорослый, бородатый, в ватнике. Шел к воротам не один, с собаками. Собаки были злющие, бросались на хлипкие ворота, и Китайгородцев заподозрил, что долго те ворота не выдержат.
– Чего? – коротко и недружелюбно спросил мужичок.
Собаки бесновались.
– Мы от Хамзы, – сказал Лапутин.
Это Хамза в своем письме велел ссылаться на него.
– Цыть! – рявкнул на собак мужичок.
И мгновенно наступила тишина.
– Проходите, – пригласил мужичок и распахнул ворота. – Собак не бойтесь, своих они не тронут.
В доме было тепло. Печь топилась дровами, которые потрескивали в огне. Ощущение дома, где уютно и безопасно.
Иван, так звали мужичка в ватнике, собирал на стол нехитрый обед: отварной картофель, соленые грибы и самогон. Он оказался человеком совсем не любопытным, ни о чем не расспрашивал, зато рассказывал сам: про то, что это озеро карстовое, что у ученых к нему огромный интерес, и научная станция на берегу существует уже лет сто, не меньше, и даже в нынешние безденежные для науки времена она уцелела, но уже не по причине своей научной ценности, естественно, а потому, что места здесь глухие и болотистые, ни грибников, ни рыбаков тут не увидишь, и московские ученые мужи, которые над этой базой начальники, сюда время от времени наведываются отдохнуть и шашлыки пожарить, это у них такая загородная дача за бюджетный счет.
– Чужих здесь не бывает, – сказал Иван. – Да и собаки предупредят, ежели чего. Ушастые они у меня. Слышат хорошо. И злые, знамо дело.
Похоже, что у Ивана здесь периодически отсиживались разные люди. Китайгородцев и Лапутин – не первые у него в гостях.
Поздно вечером в пятницу, когда уже было темно, собаки залаяли.
– Кто-то идет, – сказал Иван и посмотрел вопросительно на своих постояльцев.
– Так ты бы сходил, посмотрел, – посоветовал Лапутин.
Иван взял фонарь и вышел из дома. Собаки бесновались. Лапутин погасил свет в доме и встал у окна.
Потом собаки разом смолкли.
Возможно, прибыл кто-то из своих.
– Гость, кажется, один, – сказал от окна Лапутин.
Распахнулась входная дверь. Раздался голос Ивана:
ebooksa