Медвежий ключ

Медвежонок опять позвал мать. Он был еще маленький, еще не понимал, что означают эти вертикальные фигуры. Его сестра не подавала голос, потому что была мельче и трусливей. Она боялась этих непонятных существ снизу, и на всякий случай залезла еще выше, в гущу веток. Охотники заспорили, двое здесь зверенышей или один, сходясь разве что в том, какое оружие удобнее.

— Тут надо Володьку звать с его карабином, вверх пуля из гладкоствольного бьет не так точно.

— А если картечью?

— Кто же из нас на такое дело картечь брал?

На этот вопрос не нашлось желающих ответить: картечь, естественно, никто не взял. Андрюха легко снял медвежонка, и он, кувыркаясь, полетел вниз со страшным криком, ударился об толстую нижнюю ветку, подскочил, как резиновый, крик затих. До этого у девочки был еще какой-никакой шанс, ей оставалось только сидеть в гуще ветвей и молчать. Но она испугалась криков брата, стрельбы и захныкала. Тогда охотникам стало легко определить, где сидит медвежонок, и они убили и ее. Зверьку повезло, пуля попала ей в голову.

— Уже четвертая… — глубокомысленно заметил Саша Хлынов, глядя на тушу медведицы.

— За два дня — четвертый взрослый медведь, — уточнил Андрюха Сперанский.

По большому счету, никому все это мероприятие не нравилось. Рачительные хозяева, охотники всегда считали проблему «вынести добычу» ничуть не менее важной, чем «добыть». Сейчас же они били всех зверей, живших в окрестностях поселка, собираясь вынести мясо «потом». Когда оно наступит, это «потом»? Знать бы…

— Солнце еще высоко. Успеем взять того лешака, на Катькином ручье.

Все знали примерно, куда идти, все выразили кивками согласие. Зачем тратить слова, если и так все понятно? Но на Катькином ключе охотников ждали сюрпризы: медведей там оказалось вдруг двое.

— Тут же всегда жил такой черный, могучий…

— He-а… Тут такой посветлее, с ошейником…

Охотники переглянулись, мороз пробежал вдоль лопаток. Опять начиналась чертовщина… Чего греха таить: не раз и не два возникало у них сомнение в верности всего их замысла, но вот тут уж все сомнения исчезли. Охотники поняли, что принимали за обитателя Катькиного ключа двух совершенно разных зверей… Медведь же зверь оседлый, свою территорию знает прекрасно, и других медведей на ней не терпит.

— Н-ну пошли… — Акимыч особенно не терпел всего «неправильного» — не такого, как было всегда.

Это было нереально, как «летающая тарелка», фантастично, как плавающий топор, но вот они факты: вдоль тропинки у Катькиного ключа и правда вились следы двух медведей. Даже если звери прошли не одновременно, а с перерывом в несколько минут, даже часов, все равно получалось, живут они на одной территории. А этого быть не могло.

А дальше больше. Незаметно подойти к отдыхавшему среди дня зверю не удалось; вот лежка, но какая-то очень большая лежка, необычно большая. И ведут от нее следы не одного, а двух медведей. Трудно сказать, по каким признакам, отразившимся на следах, но охотники сразу могли сказать — один зверь старше и крупнее, второй — помельче и моложе. Видно было, что оба зверя стали делать шаги пошире — побежали. Вот место, где один из них собрал вместе лапы и прыгнул, второй раз… Так бежать долго он не сможет, опять перейдет на широкий размашистый бег.

Впереди — редкий лес, горевший несколько лет назад, видно далеко. Спускаясь по склону, охотники хорошо видели, как по противоположному склону долины, метрах в шестидесяти, мелькают два хребта. Грянули выстрелы, одна спина как будто шарахнулась в сторону, побежала менее уверенно.

— Бей его! Еще один побежал! Во-он он! — с такими азартными воплями охотники палили в зверей, вовсю удиравших через гарь к высокому кедрачу.

Звери оторвались от преследования, сделались не видны. Не страшно! Такого темпа они долго не выдержат, да как будто, в них и попадали? А! На земле пятна крови. Один из зверей серьезно ранен, скоро начнет отставать! Люди обо многом бы задумались, если бы смогли увидеть эту сцену: оторвавшись от людей, медведи стали фыркать и ворчать. Потом старый медведь, раненый в левый бок, свернул вбок, а молодой побежал было дальше… Потом остановился, зафыркал… Старый рявкнул в ответ, помчался дальше.

В результате молодой медведь с белым ошейником продолжал нестись вперед, а старый, после того как повернул, сделал круг с километр, и вышел к собственным следам. Зверь терял силы; временами мир раздваивался, растраивался перед его глазами, постояв подольше в засаде, он переступил и поскользнулся на вытекшей из него крови. Голоса совсем близко. Зверь лег, больше всего боясь, что уже не сможет встать. Наваливалась истома, звон заволакивал уши, его покачивало даже лежа.