Впрочем, времени оказалось немного:
— Пора выходить, — сообщил в пространство Толстолапый.
— Мы не умеем ходить ночью.
— Мы научим.
— У нас есть еще одно дело.
И Маралов-старший очень просто, очень обстоятельно рассказал, какого рода открытие сделал в горах его сын. Ученые не могли не заметить: Народ слушал охотника так же спокойно, как если бы речь шла о миграциях кабанов или о ветровале. И так же спокойно Туман обратился к Михалычу:
— Покажи плохого человека, — профыркал он.
Млея от изумления, Михалыч показал давешнюю картинку с заштрихованной «морковкой»-человеком.
— Плохой человек, — профыркал Туман, — плохой человек носит ружье, убивает и ест Говорящих.
— Убивает и ест людей? Или Народ он тоже ест?
— Мы давно знаем плохого человека… Он ест Народ, ест людей. Толстый человек, покажи рот, который говорит.
Михалыч развернул эту картинку.
— Люди говорят, Народ говорит. Плохой человек ест всех Говорящих.
— Позвольте… Не его ли я видел на пороге?! Он убил медведицу и медвежат…
— Ты видел его, Старый Умный Человек. Мы знаем, кто он и куда ходит, но не могли его убить.
Туман замолчал. Плыло молчание, взгляды медведей упирались в людей с интересом, и как все почувствовали, с ожиданием.
— Мы с сыном должны пойти к людоеду… Мы должны остановить людоеда.
Медведи немного помолчали, но и не встали, не двинулись никуда: видно, что сидели и думали. Потом четыре головы переглянулись… И право же, стоило видеть выражение на этих мордах.
— Мы пойдем вместе, — произнес наконец, Толстолапый, — это касается народа.
— Мы думаем, это дело людей…