— То есть братьев-то у нас немало… А мы их убиваем и едим.
— Безнравственно? Может быть! Но ведь и животных с теплой кровью тоже есть как-то безнравственно. Как в народе говорят про медведицу? «Снимешь шкуру — и чисто баба!». Это вовсе не про разумную. Так что…
Позади ученых стукнул камень. Вот он, «носитель разума». Длинная хитрая морда…
— Что случилось, Туман?
— Вы можете идти домой. Скоро приедет Большой человек, привезет последний раз картошку.
— Гм… Владимир Дмитриевич, а мы ведь уже не заложники. Маралов подъедет, и мы с ним домой…
Вот, выходит, и кончилась жизнь здесь. Пора домой.
— Радуетесь?
— Не знаю… Очень уж мало мы разведали. Даже где Старые Берлоги — и того не знаем.
— И не узнаем, слишком важная это для них тайна.
К месту, где вырывается из-под скалы родник, двигалось несколько зверей, что-то несли. Вот стали вгонять в землю колья; один ставил, втискивал в землю, другой стучал по нему камнем. Новые черепа закачались на кольях, и странно выглядел среди оскаленных клыкастых черепов легкий, изящный череп человека.
— Туман… — тихо позвал Михалыч.
Он все же невольно напрягся, когда гигантский зверь развернулся в его сторону и сделал шаг.
— Это ведь череп человека… почему он здесь?
— Нет. Тут только черепа народа. Череп Окуня, который спас своего сына, потому что прыгнул на охотников.
— Но это ведь череп человека… Вон, справа.
— Он медведь, — фыркал Туман, — он принес мир людям. Люди убили его.
Туман откровенно удивился, когда Михалыч подошел ближе и, глядя в глазницы черепа, наложил на себя крестное знамение: он не видал еще ничего подобного. Наверное, он удивился бы еще больше, поняв, кого поминает Михалыч: не светлого предка, который будет даровать здоровье Народа, а парнишку, замученного идиотами так, что он убежал от них к медведям.
— Все-таки интереснейшая картинная галерея, — проговорил Товстолес, указывая на черепа, — но ненадежная… Пока живы те, кто знал покойников, они легко восстановят по виду черепов их облик. А когда не станет живых свидетелей? Представляете, что можно навоображать?
— Можно. Но есть ведь описания, которые передаются из поколения в поколение. Если нет живописи, нет фотографии, как сохранять дорогой облик?
ebooksa