— Владимир Дмитриевич! Представляете, Валентину медведь сожрал! — Володька облокотился о забор. Тут же торчали удивленные физиономии Андрюхи и Кольши. — Пока мы Хохловых выручали, медведь еще и Валентину сожрал! Что за деревня? Сплошные похороны.
— Да, дела… Так медведь, говорите, ее убил и съел?
— И ее, и Ивашку Перфильева…
— Обоих сразу?!
— Почти так. Представляете, сожрали их прям возле лодки!
— Володя, вы не могли бы говорить понятнее? Откуда еще взялась лодка?
— Ну, откуда… Поплыли они на лодке, вверх по Ою. Может, рыбачить хотели, может быть что-то еще… Уже не узнать. Это километрах в сорока выше Малой Речки было. Там, зачем бы они не приехали, а сели выпивать, само собой… Их и прихватил медведь и съел.
— Совсем съел?
— Нет, не совсем… Часть съел, часть закопал в кучу хвороста, их там нашли наши менты… Данилов со своими. Каково?!
Товстолес серьезно закивал.
— Ну, и что вас так поражает, Володька?
— А то, что Валентина в положении была! Вы и не знали? А уже было очень заметно. Вот, говорят, медведь беременную бабу не берет… Что-то делается непонятное в тайге, никогда такого не бывало!
— Непонятное… Володька, вы никогда не задумывались, почему именно медведь может не брать беременную бабу? Скажем, собственных самок он ест?
— Ест…
— А почему наших не ест? Володька, объясните мне, почему в отношении людей вдруг медведь стал эдаким рыцарем? Самок опекают животные с более сложным поведением. Те, у кого есть семьи, кто выращивает детенышей.
— Медведи выращивают!
— Как же! Выращивают их медведицы… Верно? А медведи своих детей не выращивают и вовсе не живут со своими самками, как с женами. Ранней весной, когда медведи выходят из берлог, медведицы идут напролом, по элементарной прямой, и издают эдакий визг, своеобразный вибрирующий вой… даже не знаю, как точнее описать. Этот звук действует на самцов так же, как на котов — запах валерьянки или текущей кошки. Со всех сторон сбегаются медведи к этому месту, и начинается медвежья свадьба… Самцы дерутся, бросаются друг на друга, дико ревут и рычат; бывает, что и убивают друг друга. А медведица, пока не совсем готова, тоже рычит и воет, бьет лезущих к ней самцов. В общем, ужас!
Если при медведице есть медвежата, она и их защищает от самцов, потому что «ухажеры» вполне могут их сожрать или просто мимоходом убить. Очень часто именно во время таких свадеб убегают от матерей подростки-пестуны, которые в прошлом году помогали ей управляться с новыми, самыми маленькими детенышами. Пестунам к тому времени уже больше двух лет, они не нуждаются в материнском молоке, а мать не может охранять сразу двух детенышей. Мать просто вынуждена защищать более маленького, самого беспомощного. Пестун оказывается один на один со сей шайкой самцов, и эти «женихи» свободно могут его убить, сожрать. Очень часто он вынужден без памяти бежать прочь.
Кончается тем, что кто-то из медведей покрывает самку, и сразу после полового акта самка уже не интересует самца, а если и интересует — то исключительно как возможная добыча. Это взаимно — крупная самка вполне может сожрать небольшого самца, если они встретятся не во время медвежьей свадьбы.
Всю свою жизнь медведи обоего пола проводят в одиночестве, с того момента, как они убежали, спасаясь от мужей своей матери, или от нее самой. Ведь если даже пестуна не прогонят во время свадьбы, к осени медведица все равно почувствует себя беременной, и начнет смертным боем бить, прогонять от себя пестуна. Ведь в ней уже начали формироваться медвежата, которые родятся в берлоге, обычно с конца декабря до начала февраля. Когда звери выйдут из берлог, пестунами станут старшие детеныши, а прежний пестун медведице совершенно не нужен.
ebooksa