После того как Кэнди сумела снова заговорить — мне показалось, что перед этим она несколько раз проглатывала язык, — ее голос был полон очарования и страсти накачавшейся наркотиками рыси.
— О, да, — сказала она. — Твоя мать. Сколько лет милашке?
— Она прекрасно выглядит.
В бокале Кэнди остались лишь покрасневшие кубики льда.
— Трес, — сказала она, терпеливым и слегка укоризненным тоном, — быть может, тебе не приходило в голову, что люди… определенного сорта не любят, когда кризис в их семьях обсуждается вслух.
— Вы хотите сказать, что мне лучше было просто позвонить?
— Я хотела сказать, что Кембриджи — мои очень близкие друзья.
— Скоро вы станете одной семьей?
На ее лице появилось удовлетворение.
— Теперь ты понимаешь, что твое появление здесь выглядит не вполне корректным.
— Я чувствую себя просто ужасно, мадам. Скажите, пожалуйста, где ваш сын?
Она тихо вздохнула и встала.
— Келлин? — позвала она.
Мистер Невозмутимость, успевший надеть свежую безупречно черную форму, мгновенно появился на пороге с полным бокалом «Кровавой Мэри» в руке. Он двигался так, словно наслаждался шорохом, с которым его ботинки касались плиток пола.
— Проводи, пожалуйста, мистера Наварра, — сказала Кэнди.
Келлин посмотрел на меня и кивнул. Возможно, по его губам скользнула улыбка — наконец он получил разрешение меня прикончить.
В этот момент на одном из балконов, находившихся надо мной, появился Дэн-младший в модном коричнево-малиновом халате из велюра и с торчащими во все стороны волосами.
Я помахал ему рукой, улыбнулся и сказал:
— Дэн, я полагаю, нам нужно поговорить.
Его лицо как-то сжалось, и, прежде чем ответить, он посмотрел на мать, но та покачала головой.