Заарин

— Ладно. Возьмите документы и спускайтесь в холл. Мы скоро.

Женщина одним уверенным движением сорвала одеяло, а Нина Павловна, отвернувшись, забрала бумаги со стола и поторопилась покинуть палату.

Сначала она вышла во двор и проверила, не кинул ли ее таксист. Ведь за проезд из Домодедова он потребовал рассчитаться сразу. Машина стояла на прежнем месте неподалеку от входа. Нина Павловна попросила водителя подождать еще пять минут, вернулась в холл и в ожидании тетки устроилась в удобном кресле.

Одеть ее она, конечно же, могла и сама, но попросту испугалась, представив высохшее тельце: кости, обтянутые пергаментной кожей, ряды выпирающих ребер, впалый живот и все остальное, деформированное старостью, предсмертное…

А ведь когда-то и тетя Таня была молодой. Все были молодыми. Глядя на сморщенное лицо, верилось в это с трудом…

Чужая старость пугала Нину Павловну еще и потому, что самой ей исполнилось сорок пять лет, детей не было и уже не будет, а единственный мужчина, которого она любила, — немой придурок, так что и на него рассчитывать глупо. А это значит, пройдет еще два-три десятка лет, и она сама может оказаться в положении своей родной тетки, одинокой, никому не нужной, немощной старухи… Страшно.

Хотелось воскликнуть на весь мир: женщины, рожайте несмотря ни на что!

Хотелось сказать это прежде всего себе самой, двадцати с чем-то летней, когда очередной аборт похоронил всякую надежду забеременеть в будущем.

Скоро в холл спустилась Клавдия Дмитриевна. Она подвезла каталку к машине и с помощью водителя усадила Татьяну Ивановну на заднее сиденье.

В Домодедове Нина Павловна арендовала инвалидную коляску, взяла билет до Иркутска на ноль часов по Москве и сразу же подкатила тетку к стойке регистрации, которая уже заканчивалась. Времени оставалось в обрез.

Между тем пассажирский «боинг» с таллинскими Хандагуровыми на борту давно уже летел над Сибирью.

Место Татьяны оказалось рядом с местом девушки, приятной во всех отношениях, доброжелательной, ее примерно возраста. Та сразу представилась Татьяной Трапезниковой, студенткой третьего курса Иркутского технического университета, и весь полет тезки проболтали. У людей одного возраста всегда найдется тема для непринужденной, ни к чему не обязывающей беседы.

Хандагурова рассказала о старом Таллине, о жизни в Евросоюзе и, с гордостью нескрываемой, о том, что во время свадебного путешествия они проехали по всей Европе. Рим, Париж, Лондон звучали в ее устах, как заклинания…

Иркутская Татьяна зависти не скрывала. И вот когда до прилета в пункт назначения оставалось меньше трех часов, гражданка Евросоюза попросила:

— Таня, расскажи мне про свой город, пожалуйста.

Девушка не заставила себя уговаривать, разразилась длинным монологом.

— Иркутск типичный сибирский провинциальный город, самовольно присвоивший себе ничего не значащее звание столицы Восточной Сибири.

Иркутск заложен донскими казаками атамана Ивана Похабова в тысяча шестьсот не помню каком году на реке Иркут, притоке знаменитой Ангары. Скажите, ну какой город мог основать человек с подобной фамилией?

Здесь официально проживает чуть меньше шестисот тысяч русскоговорящих и не только местных жителей.

Неофициально: семьдесят пять тысяч азербайджанцев, пятнадцать тысяч армян, пятьсот тысяч китайцев, сто тысяч северокорейцев, пятьдесят тысяч вьетнамцев, сто американцев, семьдесят французов, двадцать немцев, два шведа, один итальянец, семьдесят тысяч бездомных собак и сто тысяч бездомных кошек.