Заарин

Петр Кириллович поднялся на верхний этаж по широкой, выложенной мрамором лестнице. Чердачный люк оказался распахнутым, и спустя минуту Онопко, осторожно высунув голову, осматривал чердак. В световом пятне метрах в восьми увидел человека, наполовину высунувшегося из слухового окна.

Стараясь не шуметь, Онопко влез на чердак. По той же причине люк закрывать не стал — петли заскрипят, кто бы их тут смазывал…

Внизу, вероятно, загорелся «зеленый», пошли пешеходы, а машины встали, и сделалось тихо. Петр Кириллович замер, дожидаясь «красного».

Когда по Карла Маркса двинулся синхронно загудевший поток машин, Петр Кириллович подкрался к снайперу почти вплотную. Тот ерзал задом и что-то бормотал. Лица его Онопко видеть не мог, но тело показалось каким-то маленьким. Карлик, что ли?

Впрочем, все это не имело значения. Онопко торопливо расстегнул куртку и, не снимая автомат, дал по спине снайпера короткую очередь. Тот ойкнул детским каким-то голоском и сразу затих.

Только теперь Онопко вернулся к чердачному люку, закрыл его и придавил сверху каким-то запечатанным тяжелым ящиком, после чего подошел и, взяв за ноги, выволок снайпера из слухового окна.

Когда увидел его лицо, чуть не вскрикнул. Господи, что же делается? Он застрелил ребенка лет десяти или даже меньше! Что он, Творец ИГРЫ, охренел, что ли? Зачем детей-то вводить? Это некорректно!

Задрожав, Петр Кириллович опустился на пыльную балку перекрытия. Ему стало ясно, что Творец ИГРЫ — сумасшедший извращенец и ожидать теперь от него можно буквально все, что угодно.

Ладно, в конце концов, кого он конкретно убил, не имеет значения. Это ИГРА, и он обязан ее продолжить.

Замотав в какую-то не слишком чистую тряпку и перекинув через плечо оружие малолетнего снайпера, Онопко покинул чердак.

Следующая засада будет на углу с улицей Урицкого. Тройное нападение. В прошлый раз он потерял там треть жизни. Теперь этого позволить было нельзя…

Не доходя до перекрестка, Петр Кириллович свернул налево, прошел квартал и — направо, вышел на Урицкого. Вот он, киоск «Двенадцать месяцев», торгующий пиццей и блинчиками с начинкой.

Татьяна Трапезникова, студентка третьего курса Технического университета, возвращалась домой со сдачи курсового проекта, который защитила на «отлично». Пустой теперь тубус страшно раздражал, но она зашла все-таки к бывшей одногруппнице, отчисленной этой зимой и временно устроившейся продавцом в киоск «Двенадцать месяцев». Всего-то-навсего девушка хотела поделиться впечатлениями от последнего совместного посещения ночного клуба и только…

Беседуя с продавщицей, у окошка стояла девушка лет двадцати в мини-юбке, размалеванная, с ярко-красными губами. Петра Кирилловича такие современные особы раздражали, но теперь насторожило его другое. В левой руке девушка держала тубус, ну а в нем ясно что — стрелковое оружие!

Онопко встал у нее за спиной.

— Ты его, значит, послала, а он чо? — говорила девушка продавщице.

Та что-то ответила, слов было не разобрать, обе захохотали.

Шума поднимать не следовало. Онопко нащупал под курткой на поясе охотничий нож.

Девушка повернулась:

— Вы берете?